Яноама

Услышав про лодку, старший сын сказал: «Я знаю, где она». Он побежал вдоль берега, потом нырнул в воду. Лодка лежала на дне вместе с четырьмя веслами, прикрытая ветками, и была привязана лианами к коряге. Сын отвязал лодку и поднял. Вылил из лодки воду, и мы все попрыгали в нее. Акаве не умел грести и остался сидеть с детьми на носу. Я села на корму и взялась за весло. Два старших сына жили в шапуно у большой реки и тоже умели грести. Мы быстро плыли вниз по течению. Вскоре лодка заскользила у берега по чистой воде, и наконец мы увидели впереди широченную реку с почти прозрачной водой. Это была река Ориноко. Потом мы добрались до земли иньеветери. Мы выбрались на берег, но в тапири никого не было. Мы пошли дальше и набрели на расчистку. Рядом стояло несколько тапири, в которых оставались лишь женщины и один старик. Он показал нам, где можно повесить гамаки, и спросил, от кого и куда мы убегаем. Акаве тут же придумал историю, будто он поссорился со своими родичами из-за женщин. А про бегство ни слово. Я тихо сказала: «Если хочешь оставаться, оставайся. Можешь взять своих двух сыновей. Моих я тебе не отдам». Одна из женщин сказала нам: «Все мужчины ушли на реахо. Тут проплывал белый с женой. Он показал на пальцах — через сколько дней вернется». «Когда это было?» — спросила я. Женщина загнула шесть пальцев. «Наверное, он вернется завтра»,— сказала она. «Как его зовут?» — «Эдуардо». Наступила ночь. Я подошла к знакомой женщине и сказала ей: «Открою тебе секрет, но только никому об этом не говори. Мы бежим к белым». «Я тебе помогу»,— сказала женщина.

Утром старик сказал моим старшим сыновьям: «Тут неподалеку растут пальмы патауа, на них садится много попугаев арара. Сходите поохотьтесь на них». У старшего брата уже был свой настоящий лук. Он взял с собой Кариону, сына старика и отправился в лес. А чуть позже пришел старик — тушауа пунабуетери, который вырастил моего старшего сына и очень его любил. Я увидела старика еще издали и сразу же побежала к знакомой женщине. Я сказала ей: «Беги по тропе. Когда увидишь, что старший сын возвращается, задержи его — сюда пришел старик пунабуетери». Я знала, что мой старший сын тоже очень любил старика, и не хотела, чтобы они встретились. Женщина перехватила моих сыновей на тропе. Они отдали ей двух убитых попугаев и вернулись в лес еще поохотиться.

Поговорив со старым иньеветери, тушауа подошел к нам. «Мы приплыли сюда вчера»,—сказал Акаве. «Знаю,—ответил тушауа.— И пришел сказать вам, чтобы вы не возвращались к куритатери, они в великом гневе. Тебя они назвали животным, а Напаньуму обманщицей. Я пытался вас защищать, но они чуть не избили меня. Витукайатери, у которых твоя жена украла ночью сына, хотят убить вас отравленными стрелами. Они гнались за вами не с палицами, а с луками и стрелами. Не бойтесь, я пришел не за мальчиком. Где он, мой саматари!» (иногда он называл моего сына саматари, иногда — намоетери). «Ловит рыбу с другими мальчишками»,— ответил Акаве. «Бедный мальчуган. Вы ведь не убежите с ним, не правда ли?» «Нет,— сказал Акаве,— к белым я не убегу, потому, что боюсь болезней. А куритатери и витукайатери стали мне врагами. Я останусь здесь». Старик все понял и беззвучно заплакал — он очень любил моего сына. Мне больно было смотреть на старого тушауа. Я повернулась к нему спиной и тоже заплакала. Немного спустя старый тушауа сказал: «Я ухожу, берегите мальчика и других сыновей. Оставайтесь здесь. Может, когда-нибудь мой намоетери и придет ко мне в гости». Когда старик тушауа ушел, Акаве сказал: «Мне жалко было смотреть на этого старика. Его борода совсем побелела».

Ближе к ночи вдали послышался шум мотора. «Эдуардо, это Эдуардо!» — закричали мужчины иньеветери. Они к этому времени вернулись из лесу. Эдуардо зашел в тапири взять людей, которые помогли бы ему связать лианами срубленные им кедры. Трое иньеветери пошли помочь ему сделать плот. На следующий день они вернулись. Впереди плыл плот, а за ним — моторная лодка. Я взяла на руки двух младших сыновей и побежала к берегу. Я была совсем голая, но мне не было стыдно. Я подумала: «Если буду стыдиться белого, никогда отсюда не выберусь. А когда куритатери и витукайатери узнают, где мы прячемся, они нагрянут и убьют нас».

Жена белого, которого звали Хуан Эдуардо, вылезла из лодки. Я сказала ей по-испански: «Скажите, куда вы плывете?» «В Сан-Фернандо».— «Я хочу вам что-то сказать». Мне было очень трудно говорить, но я немного помнила язык, на котором в детстве разговаривал со мной отец. Мужчина спросил: «Кто ты такая?» «Я дочь Карлоса Валеро». Тут Хуан Эдуардо спрыгнул на берег: «Ты дочь Карлоса Валеро?» «Да, меня еще девочкой похитили индейцы. Где я теперь нахожусь?» «Ты даже не знаешь, где находишься?! — воскликнул Эдуардо.— Ты в Венесуэле, на Верхней Ориноко». Тогда я спросила: «А вы не можете отвезти меня в Сан-Фернандо?»

«Конечно, могу. Карлос Валеро мой друг, у него в Сан-Фернандо дом. Он там живет».