Янтарь на снегу

— А чего ты, собственно, разнервничался? — искренне изумилась я. — Не вижу ничего дурного в том, что отец мой наконец-то объявился.

— Эх! — Легарт остановился и посмотрел на меня в упор, зло и немного грустно. — Какая ты наивная и маленькая, Гинта, совсем ведь не понимаешь ситуации!

Меня при этих словах замутило.

— Эмбро Сарф после долгих лет отсутствия вернулся в королевство… Знаешь, кем он тут был?

Я ничего не понимала и покачала головой. Нет, не знала, правда.

— Мне ведь ничего не известно об этом человеке, сам понимаешь. Да и откуда?

— Он — телохранитель короля Удвига, Гинта. — Кузен огляделся, будто переживал, что нас могут подслушивать, но никому не было до нас никакого дела. — Безликий охранитель жизни и тела нашего государя.

— И что тут такого? — Я искренне не понимала, что плохого в том, что моим отцом был королевский слуга. Чего я не наслушалась в детстве от той же Ренаты, как она издевалась надо мной, говоря, что моим отцом являлся конюх. А тут телохранитель, благородный рыцарь и прекрасный воин — все же это намного лучше конюха!

— Ты же слышала, — продолжал настаивать Легарт. — Он подданный Ивелесса. Да очнись уже наконец!

Я подозревала об этом после намеков вайдила Фьерна. Но почему так шумит родственник, никак не могла взять в толк.

Кузен тяжело вздохнул.

— Идем, — тихо процедил он. — А то тут слишком много лишних ушей и глаз.

Мне осталось покорно следовать за ним. Ведь чего-то Легарт явно опасался.

Магистр внимательно смотрел, как с Майло снимают тяжелые доспехи.

— У тебя сломаны ребра и рука, — произнес он, наливая в кубок красного вина.

Как будто бы Вардас сам не знал. Сегодня по нему хорошенько прошлись, от души расплатились за все сорванные планы.

— Ваша милость, — обратился канцлер к магистру, намереваясь сразу, безо всяких околичностей, перейти к делу, — надеюсь, вы удовлетворены?

Бывший наставник задумчиво посмотрел на Майло. Сложно было по легкой улыбке, притаившейся в уголках губ, разгадать, что вообще думает Эмбро Сарф. Он протянул бывшему подопечному кубок с вином.

— Давай выпьем за встречу и долгожданное воссоединение, мой дорогой друг, — произнес магистр с легким ивелесским акцентом, который выдавал его волнение.

Майло взял кубок и отпил.

— Разве я мог помыслить о том, — продолжал говорить магистр, — что смогу увидеть собственное дитя. Она так похожа на…

Сарф не смог договорить фразу до конца.

— Мое сердце не найдет покоя, Майло, пока я жив. Боль от утраты не стихла даже после встречи с Гинтаре.

— Вы привыкнете! — Вардас говорил это не для того, чтобы подбодрить наставника. Ему самому хотелось верить в то, что безумие, затаившееся в глазах магистра после принудительного расставания с Инге, уйдет. Но это были призрачные надежды. Теперь Майло понимал боль Эмбро Сарфа, как никто другой. Понимал и боялся.

Любовь всегда мучительна для обоих. Любовь служителя Брексты — это невыносимые страдание и боль. Наверное, из-за того, что последователи богини ночи всегда жертвовали часть души на откуп повелительнице, и из-за этого им хотелось еще большей любви, еще большего тепла, хотелось владеть возлюбленной целиком и единолично. Больное, почти ненормальное чувство, способное принести страдание открывшемуся женскому сердцу.

Вардас не ведал его до определенного момента. А теперь ему оставалось только умело скрывать свою привязанность, иначе можно было накликать беду, как вышло с Эмбро Сарфом, когда-то отказавшимся выполнить чужое условие.

— Никогда я не привыкну к тому, что ее сердце перестало биться в унисон с моим, — вздохнул магистр. — Но я безгранично благодарен тебе за то, что ты сегодня для меня сделал.

— Ваша милость, не стоит благодарностей, — отмахнулся Вардас. — Вы слишком многое сделали для меня. Воссоединение с дочерью — это наименьшее, чем я могу отблагодарить вас.

В шатер вошел лекарь, тоже из служителей Брексты, и стал осматривать раны и переломы канцлера.

— Нет, мой дорогой ученик, хоть и бывший, — усмехнулся Эмбро. — Я был обречен никогда не увидеть плод нашей с Инге любви. А сегодня ты подарил мне эту золотую возможность. Поэтому — ты знаешь обычай — проси все, чего пожелаешь. Я как твой вечный должник обещаю все исполнить. Только перед этим признайся мне честно кое в чем.

Вардас поморщился не от резкой боли в руке, когда ему вправляли кость, а от того, какой вопрос намеревался задать магистр. И только после того как были произнесены тайные живительные слова, заставившие кровь приостановить свой бег по жилам, и целитель покинул обиталище канцлера, оставив все необходимые предписания, Эмбро Сарф очень серьезно посмотрел на бывшего ученика.

— Моей дочерью кто-нибудь интересуется при дворе?

Майло напрягся.

— Не могу сказать с полной уверенностью, ваша милость, — процедил канцлер Латгелии, — но сейчас при дворе очень много мужчин, которые ищут себе невесту и жену, так что все может быть, и чей-то выбор пал на вашу дочь. Меня больше беспокоит нездоровый интерес гильтенийцев к ее персоне…

— Хорошо, Майло, задам вопрос по-другому. — Магистр отставил кубок. — Ты испытываешь чувства к моей дочери?