Янтарь на снегу

— Зачем это вам? — глядя в упор на даму, спросил он.

— Так, — хохотнула женщина и небрежно пожала плечами. — Всего лишь праздный… интерес.

Отчего-то Вардасу в этом немного истеричном хихиканье послышались нотки отчаяния, злости и совсем немного сожаления. Рассмотрев за долгие годы знакомства эту противоречивую натуру под разными углами, он мог безошибочно определить — леди Лаускалитас сожалела не о печальной судьбе сиротки, а о своих несбывшихся чаяниях. Точнее, о мечте единственной дочери, которая как раз была на выданье и по обидному стечению обстоятельств не попала в желанный список невест.

— Хочу убедиться, настолько ли она хороша, чтобы стать женой нашего августейшего короля и достойной королевой.

Голос сладкий, приторный, словно мед, приправленный змеиным ядом ненависти. А кого Рената Лаускалитас, урожденная Браггитас, любила в этой жизни, кроме себя? Наверное, никого. Хотя сын и дочь могли вызвать какую-то тень материнской любви и ласки, но придворной даме скорее льстил статус и его возможности, нежели собственные дети. Дочь, к примеру, можно было удачно выдать замуж, а это сулило для леди Лаускалитас конец периода сдержанного мотовства.

— Вы сомневаетесь в добродетелях собственной племянницы? — тихо спросил Майло, слегка заломив бровь. — Отправляйтесь отдыхать, Рената. Завтра будет трудный день.

— А когда были легкие дни? — вздохнула женщина полной грудью, отделилась от стены конюшни, опершись на которую стояла все это время, и нетвердым шагом направилась к нему. — Но мы могли бы сейчас неплохо расслабиться и отдохнуть… вдвоем.

Майло посмотрел в серо-водянистые глаза, в которых бешеным хороводом плясали отблески многочисленных окон замка. Распахнутые и горящие, эти глаза обещали ему невероятное удовольствие, а за пеленой пылающего, как пламя, желания скрывался тонкий расчет и едва заметный намек на жалость и презрение, очевидно, к самой себе. Знаменитая леди Лаускалитас — королева мужских сердец — снизошла до него, ощипанного вороненка. Канцлеру стало горько, но эта горечь отдавала с привкусом желчи.

— У вас, очевидно, был тяжелый день, Рената, — сказал Майло, легко снимая со своей шеи нежную руку. — Вы утомились и еле стоите на ногах. Крепкий сон и соли снимут ваше недомогание.

Лорд Вардас развернулся и неторопливым шагом направился к дворцу, оставив леди Лаускалитас наедине с ее попранной гордостью. От унижения и злости в бессильной ярости пальцы сами сжались в кулаки, ногти впились в ладони. От досады Рената топнула ногой. Она не видела, как мужчина брезгливо вытер руки о кружевной платок. Не могла видеть и того, как Майло, завернув за угол, отдал этот самый платок подвернувшемуся мальчишке-конюху — на ветошь, после чего, сойдя с освещенной дорожки двора под сень густых крон, растворился в темноте ночи, будто бы он и был частью темноты.

Рената не знала, куда себя девать, потому лихорадочно металась по запутанным садовым аллеям, а после по комнатам собственных покоев, окончательно потерявшись в своих чувствах и надеждах: ненависть к чванливым придворным сменялась желанием увидеть свою дочь среди претенденток в жены короля. А то и вовсе мерещился покорившийся ей Вардас в жаркой постели. И то и другое было настолько желанным, насколько и несбыточным.

День леди Ренаты не заладился с самого утра.

А началось все с того, что тупая неумеха-прислуга испортила ее лучшее платье, которое она собиралась надеть по случаю приезда гостей. Конечно, безрукая вылетела из замка, отведав напоследок палок, но платье из дорогого сингайского шелка было безвозвратно потеряно.

Разочарования на этом не закончились.

Этот идиот, ее никчемный племянник Легарт, приказал вернуть девицу и пристроить кухаркой у котлов. Видите ли, у нее пятеро братьев и сестер прихлебателей, а родителей нет. Между прочим, мамашу никто не заставлял рожать в таких количествах! Небось и умерла-то в родах. Плебейское ничтожество, кроме этого, ничего не умеют!

Такая вопиющая неразборчивость в прислуге разозлила леди Ренату и испортила весь день.

Но последняя новость, которую сообщил Легарт, одновременно привела ее в бешенство и повергла в немыслимый ужас. Все мечты, надежды и планы пошли псу под хвост. А все из-за чего? Из-за того, что у этого идиота — ее мужа, ныне покойного лорда Лаускалитас — не хватило духа просто вывести девчонку в ближайший лес. Не надо было ни травить, ни закапывать тело. Подумаешь, после смерти Инге ее вымесок в горе вышел погулять и заблудился в лесу. Но нет же, видите ли, их уличат в злом умысле! Трус! Чтоб он спекся. Всегда был таким, если бы ее воля, она и замуж бы за него не пошла, но это все отец, честолюбивые помыслы самой Ренаты в тот момент никого не интересовали, да и не могла она отказаться от брака, как бы того ни желала.