Янтарин

— Зачем оно тебе надо? Юная девушка, да ещё и принцесса, совершенно не должна интересоваться болевыми точками.

— Достаточно того, что я согласилась не хвататься за меч.

Гельхен усмехнулся. Она бы его всё равно не удержала в руках. С другой стороны, лучше договориться по-хорошему, чтоб потом не трястись в ожидании утра — не приведи боги ещё поранится, упрямая, вся в мамочку. Хватит уже кинжалом палец повредила. Кровь феникса на лезвии — хуже разве что его собственная…

С другой стороны, нечаянно открыв прелести точечных ударов, он теперь не мог избавиться от буквально бульдожьей хватки заинтригованной девицы. Весь вечер, после того как строптивая девица всё же отказалась засыпать, и часть ночи, когда спать хотел он (но кто ж ему даст), он вдохновенно читал лекцию о том, как опасно владеть подобными знаниями такой беспечной особе, что силёнок у неё всё равно не хватит, и если уж ей так приспичило, пусть опробует парочку приёмов на нём…

— На самом деле на теле человека очень много чувствительных точек. Но в большинстве своём это именно точки — то есть очень небольшие зоны, в которые не то что попасть — найти порой бывает нелегко.

Фелль демонстративно зевнула. Гельхен нахмурился.

— Ладно. Начнём с головы. Самая выдающаяся часть лица — нос. В него и попасть несложно, и бить можно по-разному — хоть в переносицу, хоть в основание. Даже такой физически слабый противник, как ты, может вырубить любую гориллу, как следует приложив по этой выдающейся части тела что кулачком, что ребром ладони. Главное не переборщить и не вмять его в череп, тогда можно звать плакальщиц. Но тебе это не светит.

Вредная девчонка показала язык, а янтарные глаза как бы мимоходом задержались на его носу.

…ну да — помечтай…

Чётко очерченные губы дрогнули в ехидной улыбке, язык чуть не высунулся в ответ, но наёмник вовремя себя остановил: хватит, вырос уже. Вырос.

— Гельхен?

Он удивлённо вскинул густые угольные брови.

— У тебя глаза… злые.

— Кстати насчёт глаз — они тоже очень чувствительны к вторжению извне. Удар или даже простой тычок "вилкой" — и твой противник надолго забудет зачем вообще возжелал твоего общества.

Тонкий пальчик задумчиво согнулся и разогнулся.

…умница, главное — не сломай его, когда засунешь недругу в глазницу…

— Можно ещё ударить в висок — там очень тонкая кость, поэтому сильный удар может привести к потере сознания, сотрясению мозга или… нет, ты и до потери сознания не выключишь. Разве что камнем со всей дури.

— Проверим?

Фелль хищно хрустнула костяшками пальцев. Гельхена передёрнуло — ему показалось, что пальцы хрупнули переломами.

Зря переживал! Девчонка схватывала на лету.

Поддавшись благородному порыву, наёмник великодушно разрешил свалить себя неумелой подножкой, а уже через минуту взвыл от точных коротких ударов по всем названным местам. Хорошо хоть успел увернуться и "вилка" промахнулась, захватив только один, правый глаз, мгновенно заплывший. Кроме всего, принцессе понравилось импровизировать, и она воодушевлённо хлопнула поверженного и всё ещё не сообразившего что к чему мужчину чашками ладоней по ушам. Гельхен взвыл. Фелль — тоже. Он — от боли, она — от переполнившего её восторга. Когда минут десять спустя он всё же сумел отодрать от себя урчащее от удовольствия всклокоченное чудовище, глаз напрочь отказывался открываться, а нижняя губа распухла от смазанного удара — острый кулачок целил в нос, но — хвала богам! — он успел увернуться, и щедрый тычок пришёлся в губу, едва не выбив передний зуб.

Резко поумнев, Гельхен решил: хватит на сегодня ужасов практики точечного массажа и пошёл на попятную. Возбуждённая принцесса не сразу поняла, почему её за шкирку отдирают от добровольной груши. А когда дошло — сменила тактику и стала нападать из засады на спящего…

— Слушай, отвянь, — Гельхен вяло пошевелил плечами, предпочитая не открывать и без того повреждённого лица.

— Ну уж нет, покажи, как ты меня скинул.

— У тебя совесть есть? — он всё же отважился вынырнуть из травы, но тут же нос к носу столкнулся со склонившейся девушкой. Густые ресницы недоумённо хлопнули, когда серо-золотые глаза зажмурились, а лицо болезненно сморщилось.

— Ладно, показываю один раз, и ты, наконец-то, оставишь меня в покое…

Принцесса вновь прыгнула на него, но он перекатился на спину ещё до того, как она шлёпнулась сверху, перехватил сжавшиеся в кулаки руки, взбрыкнул ногами, скидывая девушку в траву. Подмял под себя, не удержался — украдкой ткнулся носом в рыжую шевелюру, быстро вдохнул… Разочарованно выдохнул — запах гари, щекотавший нос, шёл от костра и волосы всего лишь пропитались дымом. Какое-то время полюбовался пыхтящей раскрасневшейся Фелишей, зажал её руки одной ладонью, второй провёл по шее.

— Вот это, тебе, пожалуй, пригодится, — пальцы задержались на бьющейся жилке под челюстью. — Чувствуешь?

Фелль сглотнула. Она чувствовала — его горячие пальцы на собственной шее. И стучащую в висках кровь.

— Не отвлекайтесь, принцесса, иначе скручу верёвками и наконец-то отосплюсь.

Девичьи пальцы, скребнувшие сжавшую их ладонь, вновь расслабились.