Янтарин

Поганец не успел оправдаться, одуревшие берегини брызнули со всех сторон одновременно, жужжа стрекозиными крылышками и рассекая туманный воздух когтистыми лапками. Но под росчерк меча не попала ни одна — все обрушились на завизжавшего пацана. Гельхен опомниться не успел, как деловитые дамочки схватили рыжего кто за ноги, кто за растрепавшиеся волосы, и смылись раньше, чем до него дошло, что вообще произошло.

…Орала Фелиша громко, но недолго. Одна из похитительниц сунула в рот девчонке кляп из коры. Небольшой, но очень невкусной.

— Попалассь, попалассь, — неслось со всех сторон.

— Ферекрусс, попалассь!

Куда её заволокли, она поняла, когда плюхнулась в вонючий бочаг, сыто хлюпнувший торфом и жижей. Тут же из бочага высунулась костлявая лапа, вцепившаяся в рукав, из-под воды мигнули два круглых жёлтых глаза.

— Ключ, — булькнуло бледное с прозеленью существо, быстро облапившее сконфузившуюся девчонку.

— Пшла вон, гадина, — Фелиша размахнулась и залепила звонкую оплеуху. Пока кикиморка оправлялась от потрясения (были бы мозги — так и от сотрясения), принцесса выбралась на более-менее твёрдую поверхность, брезгливо отряхнулась, тут же продрогнув до кости. — Ау, есть тут кто-нибудь, — тоскливо провыла она.

Тут были. И очень многие. Зло жужжали крыльями берегини, тихонько выныривали всклокоченные кикиморы, посверкивая настороженными водянистыми глазками, из тумана проявлялись и тут же исчезали странные безликие существа с одинаково обвислыми ртами. Даже коряги незаметно, но уверенно цеплялись за штанины, стараясь задержать и напугать. Всё это крутилось вокруг принцессы, обволакивало её склизкими щупальцами настороженности и незаметно толкало куда-то прочь от бочага. В мягкую, поблёскивающую каплями влаги, траву, мерно колышущуюся над тёмной стоялой водой. Фелиша почти поставила на ряску ногу, когда на голову ей спикировала тяжёлая встрепанная хрипло каркающая птица. Выкормыш Гельхена клюнул в рыжую макушку, обращая на себя непосредственное внимание, но непривыкшая к подобному обращению (то есть привыкшая, конечно, но разве с вампиром повоюешь?) девчонка ответила активным протестом, махом выщипнув пук перьев из птичьего хвоста. Филя заметался, кинулся в сторону, разбивая мощными крыльями клочки сизого тумана, захваченная азартом Фелиша бросилась следом, позабыв и о ряске, и о жутких харях, раззевающих кривые безгубые рты, и о самом болоте, напичканном разномастными недоброжелательно настроенными духами. Девчонка всё бежала и бежала, а птица неслась впереди по кривой траектории, заманчиво махая культяпкой куцего хвоста перед самым веснушчатым носом. Серые перья её налились красками, распугав всю напирающую нечисть. Берегини шипели, пищали, но убирались в щели тумана. Кикиморы скрежетали острыми зубами, но осмеливались вынырнуть только после того, как остроносые сапожки Фелиши проскачут мимо. Коряги изо всех сил старались выглядеть мирными и неживыми.

— Куда-то спешишь, птенчик?

От неожиданности она вскрикнула, непонятная хрупкая магия птицы лопнула, осыпавшись со вмиг поникших перьев тёплыми жёлтыми искрами. Фелиша за что-то зацепилась, хлопнулась носом в болото. Прямо к ногам странного заросшего тиной, раздутого как прошлогодний утопленник типа. Тип высунул синий язык, облизал отсутствующие губы. Пахнуло приторно-трупным запашком.

— Пасть закрой, а то надышишься, — почти дружелюбно посоветовал он, заметив, как янтарные глаза девчонки медленно собрались в кучку.

— Сам закрой пасть и медленно отойди от него, — тихо с затаённой угрозой попросил голос Гельхена. Сам он появился не сразу — сначала из-за туманной завесы проявился тусклый меч, напряжённо замерший у предполагаемого горла тинистого, потом холодным блеском засветились вмиг потемневшие глаза с яркой золотой короной вокруг лихорадочно расширившихся зрачков, а уже потом обнаружился и сам их обладатель, вокруг которого нарезал круги его верный птах.

Неизвестный тип оскалился. Что они говорили друг другу потом, обсуждаемая уже не слышала — какая-то коряга незаметно обмотала лодыжки принцессы и подло дёрнула в туман. Костлявые ручонки кикиморы сноровисто закинули на руки тонкий жгут из лиан, а берегиня, судя по потрёпанности и общипанности — давешняя королевка, со мстительным удовлетворением запихала в рот очередной кусок коры. Потом тухлая вода ударила Фелише в лицо, она запоздало поняла, что могла бы и побороться за свою жизнь, но не успела: болотная жижа хлюпнула, с благодарностью поглотив брошенную в бочаг жертву. Вода влилась в рот и нос. Мерзко защипало в горле. Фелиша забилась, не соображая вверх она подымается или опускается вниз. Прошло бесконечно долгое время, а, может, всего одна секунда, чьи-то сильные пальцы вцепились в волосы, дёрнули на себя.