Янтарная комната

— Мои храбрые солдаты! — сказал Кортес. — Настал час, когда мы можем доказать нашу верность его величеству королю.

Он рассказал о своем решении.

— Все золото послать в Испанию? — Ропот пошел по рядам. — А мы?.. А как же мы, наши жены и дети?..

— В стране Монтесумы мы добудем еще втрое, в десять раз больше золота! — сказал Кортес. — А этим подарком мы можем снискать королевскую милость. Милость короля дороже золота!..

Он подошел ближе к солдатам.

— Разве тебе, Габриэль… или тебе, Кастро, или, Хуан Гонсалес, тебе золото дороже милости короля?

Он указывал пальцем прямо в лицо, подходил, называл по именам.

— Или тебе, Пабло Родригес?.. Хили Марран?..

Люди опускали глаза, топтались на месте под взглядом капитана. Они не смели возражать поодиночке.

— Сеньор капитан, — сказал чей-то робкий голос, — мы ведь не все здесь, не вся армада… Больше половины солдат осталось в Семпоале, надо еще спросить и у них согласия.

— Да, да! — зашумели все. — Надо еще спросить товарищей в Семпоале.

— Вы распишетесь за них! — сказал Кортес. — Солдаты мои всегда были дружны.

Мертвым молчанием ответила толпа. Никто не решался выступить первый.

И тут в наступившей тишине прозвучал чей-то молодой резкий голос:

— Мы не станем расписываться за других, — сказал голос. — Спросите их самих, сеньор Кортес!

Кортес вгляделся. Это говорил оружейник, Андрес Морено.

— Морено? — спросил Кортес. — Кто дал тебе право, Андрес Морено, говорить за триста человек?

— Мы все одинаково шли на смерть, когда отплывали с вами, сеньор Кортес! — сказал Морено. — Разве можно забрать у этих людей малую долю золота, которая принадлежит их женам и детям, долю золота, заработанную кровью?

— Замолчи, Морено! — сказал Кортес. Ты плохой солдат и плохой слуга своего короля. Кто еще из вас, солдат, думает так же, как этот мальчишка-оружейник?

Солдаты молчали. Пабло Родригес кусал губы. У Габриэля Новы на глазах выступили слезы. Но он не осмелился возразить генерал-капитану.

— Я говорил, — солдаты мои дружны! — весело сказал Кортес. — А кто им недруг, того мы образумим.

Он кивнул Хуану Эскудеро. Огромный альгвасил, слегка сгибаясь, точно стыдясь своего непомерного роста, — подошел к Андресу.

— Пойдем! — сказал Эскудеро.

Цепи лязгнули в его руках. Он повел Андреса по берегу к лодкам.

Оружейника отвезли на «Санта Росу» и заперли в тесной каморке, недалеко от кормы каравеллы.

Глава двадцать седьмая ВЕРНОСТЬ ШУТА

Каморка, в которой заперли Андреса Морено, находилась очень близко от помещения самого Кортеса. Альгвасил Эскудеро стоял у двери на страже, но внутрь каморки не заглядывал.

При волнении на море вода ударяла о борта каравеллы и заглушала все другие звуки. В тихую погоду Андрес мог ясно слышать все, что происходило за тонкой перегородкой.

Кортес переехал на судно. По ночам в кормовой башне совещались капитаны.

Андрес различал голоса: тонкий пронзительный голос шута, глуховатый спокойный голос Франсиско де Монтехо, быструю, захлебывающуюся речь старшего Альварадо, уверенный, низкий голос Кортеса.

Капитан-генерал готовил судно для отправки в Испанию.

Он выбрал «Эспаньолу» — маленькую, но быстроходную каравеллу.

Ночью на «Эспаньолу» перенесли все золото: подарки Монтесумы и все, что удалось наменять на берегу за время плавания.

Кортес с капитанами составили письмо его величеству королю Карлосу. В письме подробно описывалось все путешествие вдоль берегов Юкатана, встречи с индейцами, бои. Описывались земли, которые им встречались на пути, народы, их населявшие.

«Земли те велики и золотом обильны, — сообщалось в письме, — на полях растут весьма полезные и нужные злаки, всякая рыба водится в реках, леса богаты дичью…»

Хорошо написали капитаны о самом Кортесе:

«А капитан-генерал нашей армады, Фернандо Кортес, много трудов положил на то, чтобы покорить и короне испанской принести во владейте обширные те земли. Покорились индейцы по всему Юкатану благодаря храбрости, опыту и отваге дворянского сына Фернандо Кортеса. И единственно для того трудился Фернандо Кортес, чтобы послужить Вашему королевскому величеству.

А Диего де Веласкесу, правителю острова Фернандины, просим, Ваше величество, не оказывать никаких милостей, — ибо на всех индейских островах известен сей Веласкес, как муж трусливый, жадный, завистливый, преданный лишь собственной выгоде, о благе Вашего величества ничуть не помышляющий».

Так заканчивалось письмо.

Диего де Годой, секретарь армады, очинив гусиное перо, насыпав свежего песка в песочницу и, сдвинув шляпу с широкими полями назад, так что страусовые перья повисли до самых лопаток, сел писать перечень предметов, отправляемых в королевскую казну: