Янтарное имя

Только в одной области различий между полами не существовало - тех, что брали в руки перо, гитару или кисть, уравнивало мастерство...

И вот он сидел перед женщиной, о чьей власти говорили, что она превыше королей земных, и ждал ответа...

...- Да, странную историю ты поведал мне, менестрель, Гинтабар обратил внимание, что Хасса старательно избегает называть его каким бы то ни было именем. - Замок, о котором ты рассказываешь, известен мне. О его сгинувшей хозяйке разное поговаривают, но один из слухов должен показаться тебе любопытным: вроде бы эта женщина ставила какие-то эксперименты с даром Поющих Жриц.

- Она сгинула около двухсот лет назад, - припомнил Гинтабар. - А за минувший год я уже успел выучить, что истинно одаренных Поющих в этом мире не рождается лет девятьсот, а то и тысячу...

Хасса хмыкнула себе под нос нечто, что при желании можно было расценить как "ох, не факт!".

- Это вопрос сложный и запутанный, - сказала она со вздохом. - Скажу лишь: жрица, что Говорит - всего лишь чаша, но вино в нее наливает Великая Мать. Если же у людей нет чаши, они пьют вино из меха и из ладоней...

- Это что же, получается, что я оказался, выражаясь вашими словами... чашей, пригодной для вина?

- Выходит, что так, - без улыбки подтвердила Верховная Жрица. - И не бояться сего дара надо тебе, но овладеть им - ибо не ты сейчас владеешь им, но он тобой - и использовать лишь во благо.

- Но Поющие были чисты... - на лице менестреля появилось выражение растерянности. - А я, да простятся мне такие слова в этом святом месте, всегда был немного еретиком... нет, не по приговору властей - по образу мыслей. Как вообще любой человек, который привык думать...

- Если я скажу тебе о неисповедимости путей Великой Матери, это будет очень банально? - вот тут Хасса усмехнулась. - Но истина может позволить себе звучать банально. Случайностей не бывает. Возможно, ты призван, чтобы дать что-то понять нам... и понять самому.

- Призван, значит, - он закусил губу. - Лишен пути, имени и родного языка. Изгнание как абсолют. Любой изгнанник может вернуться, пробраться на родину тайком, вдохнуть родной воздух и услышать знакомую речь хотя бы ценой смертного приговора. А я отрезан навсегда... ради того, чтобы дать кому-то что-то понять?!

- Не богохульствуй, - строго оборвала его старая жрица. Великая Мать совершенна в своей благости. Она наделила тебя Даром, но то, что ты забыл Имя - дело рук, как мне кажется, человеческих. Не знаю, были эти руки недобрыми или же просто неумелыми, но ясно, что без магии тут не обошлось...

- Это я понимаю и сам, - невесело усмехнулся Гинтабар. Но что мне делать? Смириться с тем, что я привязан к этому миру?

Она внимательно посмотрела в его глаза. И спокойно сказала:

- Между прочим, этот мир называется Опалия.

Сперва он даже не понял. Потом расширил глаза:

- Вы предлагаете мне...

- Да, - легко сказала Хасса. - Когда нет зерна, хлеб пекут и из сосновой коры. Я не могу провести тебя в твой мир, ибо не знаю его и тем более его имени. Подозреваю, кстати, что это довольно далеко отсюда. Но УЙТИ ты можешь всегда, ибо способности твои по-прежнему с тобой, я это вижу. Закон Истока всегда был последним прибежищем отчаяния. А там, кто знает, может, доберешься до своего мира, а может, встретишь кого-то, сильнее и мудрее меня...

Его глаза засветились.

- Вы возвратили мне надежду, пресветлая госпожа, - он снова склонился к ее руке, а во взгляде засияла полузабытая смешинка. - Вот только как же тогда быть с моим... призванием?

- Ну, - глаза ее брызнули лучами морщинок, - я не столь эгоистична, чтобы думать, что ты призван исключительно в Опалию. Я ведь слыхала, как ты поешь... ох, Владычица, велико твое милосердие, - глаза ее затуманились. - Дар твой - для всех. Для всего мироздания. Пока звучат твои голос и гитара, Мать всего сущего взирает на тебя с благосклонностью...

- В лице отдельных своих дочерей, - не выдержал он.

- А этот вопрос мы вообще обсуждать не будем, - она подняла руку в благословляющем жесте. - Иди, и да будет светел твой путь,.. Мэреллиэн Гитбаор!

Первое, что он увидел, выйдя от Верховной Жрицы, была Лиула, кружащаяся по темно-зеленым плитам с мечом послушницы в руках. Гинтабар узнал первые, самые несложные фигуры "танца клинка". Черные волосы-дождь вуалью упали ей на лицо, широкие алые рукава невесомо скользили по рукам. Сильная, гибкая, смертоносная красота...

Он иронически ухмыльнулся. Может быть, и красота, но уж никак не смертоносная. Если бы она попыталась ударить из такого положения, то вывихнула бы себе обе кисти. Вот и послушница, которую уже явно кое-чему научили, посмеивается снисходительно, сидя на полу среди кожуры скальных ягод...

А Лиула искоса глядела на него и думала, что эти стены с их бледной прохладой никогда не знали, что такое золотой свет заходящего солнца, пока Гинтабар не остановился здесь в раздумье и на лицо сидящей девушки не пал теплый отсвет его солнечного ореола...

- Кончай выпендриваться, - он потуже стянул узел на вышитой головной повязке. - Отдавай железку хозяйке, и пойдем.

* * *