Янтарные слезы Феникса (СИ)

— Не знаю, — не дала ей договорить. — Но очень хочу узнать. Может хоть ты, Листик, объяснишь, за какой такой надобностью выгнал мою соседку со своей постели. Горшок вроде бы при тебе. Что за поздние визиты к двум незамужним девицам? Никак решил личную нежизнь наладить?

Вопросы задавались мной, исключительно, как говорится — в бровь, произнесенные на волне ядовитого красноречия. Но раздавшийся нервный смешок со стороны Инкинии, за секунду преобразившийся в хохот, и мило покрасневшие щеки Листика, заставили задуматься о том, что же я упустила?

— В точку, — весело возвестила соседка. На пару мгновений замолчала, но когда перевела взор на печальную нечисть, не сдержавшись, хрюкнула и снова стала хихикать.

Листик заерзал. По всему выходило, что находиться ему здесь становится все более неудобно, однако же и исправлять свой дискомфорт он не спешил.

Вздохнула, предчувствуя интуитивно — рассказ нечисти мне не понравится совершенно, и о загаданном отдыхе можно забыть. Уселась на свою кровать, невозмутимо потеснив соседку, и великомученически молвила:

— Рассказывай, горе-пакостник, что у тебя опять стряслось?

— У меня… — и без того тоненький голосок леприкона сорвался и неприятно резанул по ушам.

— Инка, как ты думаешь, твоя успокаивающая настойка, на нечисть подействует? — воспользовавшись заминкой, организованной Листиком, поинтересовалась у заядлой травницы. — А то чувствую, сомлеет наш гость от переизбытка чувств.

Предложение было расчетливым и целило одной стрелой сразу в двух зайцев: во-первых, вид леприкона меня действительно беспокоил, и чисто женские жалостливые порывы сподвигали на оказание помощи, а во-вторых, сдвинутая на своей науке Инкиния, заслышав интересное предложение, тут же вознамерилась его или подтвердить или опровергнуть. И, естественно, только опытным путем. Потому подруга живенько подскочила с места и обосновалась возле своего рабочего стола, с задумчивым видом перебирая баночки.

— Экстракт пустырника не подходит, от него нечисть дуреет… — тихонечко принялась совещаться сама с собой Ини. — А вот валерьяна… Нет, тоже не то. Я туда для пущего эффекта корень благосила терла, а от него и вовсе…

— Инка, — проговорила требовательно, заметив, что леприкон от таких перспектив и без всякого благосила побледнел и готов испариться в любую секунду, — раздумывай, пожалуйста, про себя, а то Листик волнуется.

Соседка смолкла. Но хватило ее ненадолго. Через пару мгновений Ини снова не сдержавшись, прыснула и, давясь смешком, заметила:

— Дожили, отпаиваем мнительную нечисть успокоительным. Листик, простите не в обиду, — выставила Инкиния вперед ладонь, извиняясь за свои слова.

Леприкон лишь кивнул и вновь на свой горшок уставился.

Правильно, с лекарями, а тем более неквалифицированными, спорить себе дороже.

— Ну, так что за беда на сей раз с тобой приключилась, горемычный ты мой? — стараясь запихать усталость за компанию с язвительностью поглубже, спокойно поинтересовалась я, когда зеленый человечек был отпоен и слегка приведен в себя.

Язвительность, правда, упиралась всеми силами, посему в участливый тон, нет-нет, да и прорывались оттенки сарказма. И пусть они являлись едва уловимыми, однако по поникшим плечам Листика, прямо таки ощущалось, что он их чует, словно мышь лисий шаг.

Прикрыла на мгновение глаза, выдохнула и совсем уж мягко попросила:

— Рассказывай.

Нечисть, недоверчиво стрельнула в меня глазками-бусинами, повела зеленым, будто сложенным в трубочку кленовым листом ухом, да и преступила к повествованию, попеременно то всхлипывая, то шмыгая носом.

— После того, как вы, сирина Лия, вернули мой энергетический источник, я на некоторое время затаился. Потому как повадились в нашем лесу гулять маги опытные и, мягко говоря, недружелюбные, — с легким налетом упрека выдал сей зеленый любитель поморочить голову.

Всеми правдами и неправдами подавила в себе порыв поторопить зеленого, и заявить, чтоб скорей подбирался к сути. Это ему хорошо, он ночью бодрствует, а мне бы и поспать не помешало.

— Ну, не все ж такие толерантные, как я, — выдала в итоге, дабы Листика не занесло в дебри рассуждений о дискриминационных замашках магов защитников, распространяющихся на нечисть безвредную или высокоморальную, к которой сам рассказчик не без гордости себя причислял.

— Да, вы… это да, — промямлил визитер и, забывшись, почесал поясницу, видимо живо припомнив нашу первую встречу и мою "располагающую доброжелательность". Однако заметив мой лукавый взор, леприкон опомнился и опять вернулся к рассказу: — И ходили они все больше к озеру, аккурат, где обитала плакальщица. Мне, конечно, стало любопытно и захотелось разузнать, что там приключилось, но памятуя предыдущий опыт общения с утопшей мегерой, я к водоему не совался.

— Разумно, — заключила задумчиво, кажется, понимая о каких магах идет речь. На пути ищеек Союза Пятигранной Короны, и впрямь, лучше не мешаться. — И что же, после их ухода, озеро не опустело? Мегера все еще оплакивает потерю добычи?