Янтарный плен

На меня постоянно давили инвесторы. Убеждали, что такие ресурсы окупаются только с рекламы. Но это убивало всю идею. Сотрудникам нужно было чем-то платить. Выбранный путь вёл к неминуемому банкротству. На одном из собраний мы подняли вопрос какой вид творчества способен при правильном подходе покрыть все наши расходы и вывести в уверенный плюс. И пришли к выводу, что самые большие деньги крутятся в киноиндустрии. Но как связать нашу идею и кинематограф я понятия не имела.

Глава восьмая

За зеркальной дверью

Не хватало ещё одного мнения. Чёткого. Жёсткого. Самого страшного для меня. И, увы, мне готовы были его предоставлять круглыми сутками. Бесплатно и безо всякой просьбы с моей стороны. Именно поэтому я обычно старалась пореже видеться с папой. Но это было неизбежно.

Не успели мы доехать до места предполагаемых переговоров, а я уже начала ворчать.

— Тебе не кажется, что деньги, которые улетели на бензин, чтоб сюда доехать, можно было потратить рациональнее? Чем плох, скажем, ужин в хорошем рыбном ресторане?

Дьявольские брови взметнулись вверх, перетянутая улыбка широченного рта, так «удачно» доставшегося мне по наследству испарилась в миг.

— Ничего ты не понимаешь в шашлыках. А эта ваша дрянь подводная — вообще не еда. Я вам что, каракатица, это жрать?

Мы сидели в придорожной шашлычной с широкими красными кожаными потёртыми диванами в заплатках.

На скатерть в оранжево-синюю клетку легла грузная рука уставшей официантки лет 50-ти.

— Есть будете или так сидеть?

— Конечно же есть, красотуля. Причём за обе щеки!

Женщина растаяла.

— Нам два фирменных шашлыка, две порции жаренной картошки и ваш домашний кетчуп.

— А мне овощной салат!

— А тебе второй шашлык с картошкой, я всё равно два не съем.

Я вложила в свой взгляд максимум неприкрытой враждебности.

Папа театрально развёл руками.

— Ну хорошо! И салат!

— И всё это в сухомятку? — пробурчала под нос официантка.

— Ну что вы, как можно. Кувшин лимонада.

— И латте! — мой обычный напиток. Рассчитывать здесь на сиропы не приходилось.

— Латте нет. Аппарат сломался. Могу просто кофе в чашку заварить.

— Ладно. Пусть будет просто кофе. В просто чашке.

Наконец все формальности были улажены, и мы с папой остались наедине.

— И что же интересно заставило нашу бизнес-леди вспомнить, про немощного старика?

— Ну пап, не начинай. Мне нужен твой совет.

— О-па. Какая неожиданность!

— Нет, я не могу так разговаривать.

— И не надо. Я сюда вообще пожрать нормально приехал. За твой счёт. Твоя мать опять на диете. А я, значит — моральная поддержка! Моральная означает ментальная! А никак не желудочная. Но кто будет объяснять это очень голодной и очень злой женщине? Правильно! Не я!

Мысли в голове оформлялись в задачу: «Надо собраться. Если не сформулирую чётко зачем припёрлась, он просто задушит меня авторитетом.»

— Мне нужен человек, который разбирается в масштабных кинопроектах.

— Угу. А на хрена?

— Посоветоваться.

— И насколько масштабных?

— Максимально.

— А я тут при чём?

— У тебя нет связей?

— Ну… У меня-то нет… Но кое у кого кое-какие имеются.

Мы оба знали о ком идёт речь. Папиным лучшим другом был культовый кинорежиссёр. Многие говорили, что кинематограф умер только потому, что они больше не работают вместе. Папина знаменитая Золочёная статуэтка за лучшую операторскую работу в его фильме до сих пор пылится в гараже. Но не мамина. Мамина стоит в специальном стеклянном шкафчике, сделанном на заказ. Мой подарок.

У этого друга связи были. Он продолжал работать с крупнейшими киностудиями.

— Пап…

— А?

— Почему вы больше не работаете вместе?

— Его испортила свобода.

— Не понимаю…

— Ты не поверишь. Но когда его ограничивали во всём, чихнуть не давали в ту сторону куда он хочет, все его ресурсы уходили на борьбу со страшными бессердечными боссами. И на дурь просто не хватало сил. Он был так занят проталкиванием главной идеи. Пусть завуалированно, пусть не так как представлял в порывах творческого идиотизма. Но в итоге оставалось только самое главное. А теперь что? У него имя. Ему слова поперёк никто не говорит. И? И дурь вырвалась на свободу. А я слишком стар, чтоб позволять себе оставлять в живых мудаков, которые учат меня как работать.

— Погоди, но, если б ты ему это ляпнул, вы бы точно подрались. Ты же не говорил ему это в лицо?

— Да нет. Специально точно нет.

— И даже пьяный?

— Когда я пьяный, он тоже пьяный. А когда он пьяный — потом ничего не помнит.

— Ты думаешь, свобода враг гениальности? То есть гениям нужны препятствия? Создать шедевр можно только пытаясь перепрыгнуть через стену? Типа… в процессе самого прыжка?

— Ну загнула! Я не рассуждаю. Просто говорю, что знаю. А я знаю, что и с какого ракурса выглядит хорошо, а что выглядит плохо с любого ракурса. Это моя работа.

— Так ты позвонишь?

Изогнув рот немыслимой кривой, он достал телефон. Я слышала только папины отрывистые реплики.

— Привет.

— Поговорить надо. Я быстро.

— Нет трезвый. Пока.

— Ну так поэтому и быстро.

— Не надо в долг. Но я запомнил. Слушай. У меня дочь есть…

— Что значит откуда? Жена залетела!

— Нет аборт делать поздновато.