Янтарный след

Шатаясь, Коткас вбежал в мелкие волны. Последовать за ним прямо по обрыву никто не решался – Скала Богов была самым высоким местом на целый роздых, а конец мыса нависал над водой. Отсюда в волны сбрасывались жертвы, ближайшая тропа вниз, к отмели, находилась на немалом расстоянии отсюда. Поэтому помочь Коткасу можно было только советами, и люди наперебой указывали, куда, как им показалось, упал меч. Правее! Левее! Дальше! Ближе! Люди спорили между собой, кричали, отпихивали друг друга, но старались они напрасно – Коткас ничего из этого не слышал. Зайдя по грудь, он метался туда-сюда, совершенно сбитый с толку, и все вглядывался в воду, но ничего не мог разглядеть. Волны мотали его, выбивали дно из-под неверных ног.

– Парни, он так утонет! – наконец закричал один из его родичей, рослый, худой как щепка мужчина. – Давайте все ваши пояса, надо спустить кого-то и вытащить его!

Это было самое разумное решение. Когда двое парней силой тащили Коткаса из воды, он упирался, отбивался, пытался драться с ними. Помогло только то, что он был уже до крайности изможден и обессилен. Когда его наконец выволокли на отмель, он не мог идти и, уложенный на белую гальку среди черных куч сухих водорослей, лишился чувств.

Меч его так и остался добычей моря.

Пока продолжалась вся эта суета, Снефрид сидела на земле, привалившись спиной к жертвеннику и чувствуя себя совершенно обессиленной. В правой руке она сжимала жезл вёльвы. Глаза жгло, но она с трудом смогла отвести взор от синевы дальних небес, где исчезла черная птица, и зажмуриться. В ушах еще звучал прощальный крик ворона, похожий на веселый смех.

* * *

Чтобы извлечь бесчувственного Коткаса с отмели под Скалой Богов, пришлось послать несколько всадников к ближайшему причалу – туда, где кончалась длинная обрывистая возвышенность и где хранили свои лодки Туули-поэг, – и уж оттуда, приплыв на лодке, Коткаса вывезли водой. Доставленный домой, он до следующего дня пролежал без чувств. Очнувшись, едва мог шевелиться: все его тело было в синяках и ссадинах от ушибов, в голове шумело, и прохворал он еще немало дней. Коткас почти не помнил, что произошло на Скале Богов, и никто из близких не мог ему рассказать толком. Все свидетели поединка запомнили его по-разному. Многие говорили, будто видели, как из моря вышел великан и вмешался в схватку, напал на Коткаса, отнял меч и ушел с ним обратно в море. Туули-поэг, родичи Меелита, говорили, что это было какой-то из сыновей Укко-Старика, не желавший, чтобы его сестру Луметахт выдали за жителя Островной земли, ибо, мол, тогда из дома Тары вместе с нею уйдет счастье. Луметахт морской великан забрал с собой, вместе со стаей волков-оборотней; ни Луметахт, ни ее стражей на Островной земле, как рассказывали, больше никто не видел…

* * *

Снефрид и ее «оборотни» и впрямь удалились с Островной земли в тот же день, как состоялся чудесный поединок, но не волшебным способом, а самым обыкновенным: на лодке, принадлежавшей Меелиту. Убедившись, что Коткас долго еще не сможет кому-либо угрожать, а до тех пор даже его родичи будут вынуждены смириться с замужеством Вяйке, Снефрид попросила Меелита отправить ее обратно: мол, отец ее, Укко-Старик, нуждается в любимой дочери. Меелит, жалея, что Луметахт – Снежная Звезда – не желает подольше погостить у них, исполнил ее просьбу и дал большую лодку с четырьмя гребцами из числа своих родичей. До вечера они перевезли Снефрид на Дневной остров и, переночевав там, отправились поутру обратно. Снефрид и ее спутникам предстояло пересечь весь Дневной остров с юга на север; будь у них лошади, они справились бы за один день, но пешком на это потребуется не менее двух. А надо было спешить: море наконец успокоилось, вышло солнце, погода установилась ясная, как обычно и бывает здесь в эту пору года, и Снефрид не шутя опасалась, что Асвард Соболь, не зная, когда ее ждать, да и вернется ли она вообще, может рассудить за благо поднять паруса и отправиться своей дорогой, на восток.

– Ничего! – утешал ее Лейви. – Раз погода наладилась, скоро здесь будут другие корабли, мы кого-нибудь найдем подходящего. Правда, мне придется сказать, что ты – моя жена, чтобы на тебя не пялили глаза всякие ротозеи…

– После того как я побывала богиней священной рощи и дочерью Укко-Старика, такая малость меня не устрашит! – заверила его Снефрид.

Если бы она сама получше понимала, кем побывала на самом деле… Только об этом Снефрид и думала – и в лодке на морских волнах, и в бедной рыбацкой хижине, где они провели первую ночь после возвращения на Дневной остров. Она видела свою прапрабабку – Скульд Серебряный Взор! Вспоминая те мгновения, Снефрид отмечала, что та и впрямь очень похожа на нее – то есть это Снефрид похожа на Скульд. Те же черты, волосы, а главное – глаза. Когда-то в детстве Ульвар дразнил ее, что, мол, тебя подкинули альвы. Тогда Снефрид с негодованием отвергала эти нападки, а теперь думала, что он был не так уж далек от истины.