Янтарный телескоп

Выехав на ровное место, существа стали быстро набирать скорость. Дорога была больше похожа на водную трассу, чем на шоссе: иногда она расширялась, образуя что-то вроде маленьких озер, а иногда распадалась на узкие рукава, которые потом вдруг снова сливались в одно русло. В мире Уилла дороги выглядели совсем иначе – они бесцеремонно прорезали насквозь холмы и бежали над долинами по бетонным эстакадам. Здесь же они были частью пейзажа и не казались насилием над природой.

Существа на колесах ехали все быстрее и быстрее. Уилл и Лира не сразу освоились с новыми ощущениями: они чувствовали под собой живую мощь мускулов, а твердые колеса оглушительно грохотали по камню. Сначала Лире пришлось трудней, чем Уиллу, поскольку она никогда не каталась на велосипеде и не знала, что на поворотах нужно наклоняться в ту же сторону; однако, глядя на Уилла, она скоро во всем разобралась и стала получать от езды наслаждение.

Стук колес мешал разговаривать. Вместо этого дети показывали рукой – на деревья, в изумлении от их размеров и великолепия; на стайку птиц, чуднее которых они в жизни не видывали, – взмахивая передними и задними крыльями, эти странные птицы словно ввинчивались в воздух; на жирную синюю ящерицу величиной с лошадь, выползшую погреться прямо на середину дороги (их группа разделилась надвое, чтобы объехать ее, а она даже не обратила на них внимания).

Когда они наконец сбавили скорость, солнце уже поднялось высоко над горизонтом. Откуда-то потянуло солоноватым, безошибочно узнаваемым запахом моря. Дорога стала подниматься на взгорок; теперь они катили по ней не быстрее пешехода.

Все тело у Лиры затекло и болело, и она обратилась к существу, на котором сидела:

– Вы не могли бы остановиться? Я лучше слезу и пойду сама.

Почувствовав, как Лира тянет за уздечку, существо затормозило, хотя, наверное, и не поняло ее слов. Уилл тоже спешился вслед за Лирой; после долгой и тряской езды ноги у обоих подкашивались.

Местные жители собрались в кучку, чтобы поговорить; их хоботы грациозно двигались в такт звукам, которые они издавали. Спустя минуту они тронулись дальше, и Уилл с Лирой с удовольствием зашагали вперед в окружении этих теплых, пахнущих сеном созданий. Двое-трое из них одолели подъем раньше основной группы, и дети, которым уже не надо было сосредотачиваться на том, чтобы сохранить равновесие, смогли как следует рассмотреть их и оценить по достоинству легкость и изящество их движений.

На вершине взгорка все остановились, и Уилл с Лирой услышали слова предводителя:

– Мэри близко. Мэри там.

Они посмотрели вниз. На горизонте отливало синевой море. Неподалеку, среди сочных лугов, медленно катила свои воды широкая река, а у подножия длинного склона, между купами невысоких деревьев и овощными грядками, стояли крытые тростником домики. Такие же существа, как те, что привезли их сюда, сновали около домов, возились на огородах и работали под сенью деревьев.

– Поехали снова, – сказал предводитель.

До поселка было уже рукой подать. Уилл с Лирой вновь оседлали своих «коней», а остальные проверили, удобно ли им сидеть, и для пущей безопасности даже поправили хоботами стремена.

Потом они двинулись вниз, отталкиваясь от земли боковыми конечностями, и скоро развили сумасшедшую скорость. Уилл и Лира сжали коленями спины существ и ухватились за их шеи руками; ветер свистел у них в ушах, трепал им волосы и давил на глазные яблоки. Грохот колес, летящая по обе стороны зелень лугов, могучий и плавный разворот внизу, ясная голова и упоение скоростью – местные жители, очевидно, обожали все это, и дети почувствовали их восторг и откликнулись на него счастливым смехом.

Они затормозили в центре поселка, и другие существа, видевшие их прибытие, сразу собрались вокруг, приветственно восклицая и салютуя хоботами. И тут Лира вскрикнула:

– Доктор Малоун!

Из хижины и впрямь вышла Мэри – ее выцветшая голубая рубашка, ладная фигура, щеки с теплым румянцем показались девочке одновременно чужими и знакомыми. Она подбежала к женщине; они крепко обнялись, а Уилл ждал поодаль, настороженный и недоверчивый.

Мэри сердечно поцеловала Лиру, а потом шагнула к Уиллу. Последовало секундное замешательство – Мэри не знала, как ей быть. Сначала, движимая сочувствием, она хотела обнять измученного мальчика так же, как Лиру. Однако она была взрослой, а Уилл – почти взрослым, и она сразу поняла, что с ним нельзя вести себя как с ребенком: ведь она никогда не стала бы приветствовать таким образом незнакомого мужчину. И она заколебалась, боясь оскорбить товарища Лиры недостойным приветствием и в то же время желая выказать ему свое расположение.

Наконец она просто протянула ему руку, и он пожал ее. Прилив взаимного понимания и уважения был так силен, что тут же переродился в симпатию, и каждый из них почувствовал, что приобрел нового друга на всю жизнь, – да так оно и было в действительности.

– Это Уилл, – сказала Лира. – Он из вашего мира – помните, я вам про него рассказывала…