Январские ночи

Землячка вернулась из Мюнхена в Одессу. Ее приезд заставил сторонников "Искры" четче определить свои позиции - мандат на Второй съезд Российской социал-демократической рабочей партии, отданный было стороннице Мартова, передали Землячке как наиболее твердой представительнице "Искры".

Положение искровцев в Одессе было прочным, и Землячке поручили перебраться в Екатеринослав. Там было тревожно и неблагополучно. Комитеты для руководства работой екатеринославские социал-демократы выбирали чуть ли не каждый месяц - один провал следовал за другим.

Местом встреч и заседаний в Екатеринославе служила квартира зубного врача Батушанского. Очень уж удобны были для конспираторов квартиры дантистов. Зубная боль - отличный предлог для посещения, можно приходить изо дня в день, и можно прийти один раз, так появлялись и исчезали связные, а члены местной организации встречались там постоянно. Сиди себе в приемной, держи перед собой газету и говори о чем нужно.

Но у Землячки был уже опыт по части таких явок - встречаться удобно, но такие квартиры могли легко привлечь к себе внимание охранки. Ее настораживало, что провалы и аресты чаще всего происходили после посещения квартиры Батушанского. Провал за провалом, арест за арестом, а самого Батушанского жандармы ни разу не потревожили. Это настораживало.

Землячка предпочитала устраивать заседания комитета на свежем воздухе где-нибудь за городом, в саду, даже на привокзальной площади. Но не всегда это было возможно - приходилось все-таки пользоваться иногда злосчастной квартирой.

Однажды она шла к Батушанскому на заседание комитета. Шла и по привычке оглядывалась - то остановится у витрины магазина, то читает на углу дощечку с названием улицы - хвост за нею как будто не тянется.

По дороге ее нагнал Фоменко, молодой рабочий, недавно вступивший в партию.

- Розалия Самойловна, у меня к вам письмо от товарища Игната. Сказал, чтобы прочли не откладывая, - обратился он к Землячке.

Достал пачку папирос и вытянул из нее листок папиросной бумаги.

- Нехорошо, - упрекнула его Землячка. - Записку надо хранить так, чтобы в случае чего сразу проглотить.

Она развернула листок - наивная это была записка, обо всем говорилось иносказательно, условными словами, однако расшифровать подлинный смысл было нетрудно. Во избежание провала Землячке предписывалось без промедления выехать за границу.

- А где товарищ Игнат? - поинтересовалась Землячка.

- Я встречусь с ним позже, - уклончиво ответил Фоменко.

- Тогда я иду, - сказала Землячка. - Извинитесь за меня перед товарищами.

- А как же заседание? - удивился Фоменко.

- Батушанскому скажите, зайду к нему завтра, - сказала Землячка. Предстоит более важная встреча.

На самом деле никакой встречи не предвиделось, завтра она будет уже далеко. Педантизм у нее был в крови, она соблюдала дисциплину сама и требовала того же от других.

Ближайшим же поездом, через два часа, она выехала в Одессу. В Одессе получила заранее приготовленный паспорт и спустя день переехала границу. Деньги были, отец не отказывал в помощи, а она не стеснялась эту помощь принимать - в партийной кассе всегда ощущался недостаток в деньгах, - и без особых приключений добралась вскоре до Женевы.

Чистенький, аккуратный город на берегу озера.

Ей так не терпелось добраться поскорее до цели своего путешествия, что она взяла у вокзала извозчика.

Вот и пригород, поселок Сешерон, небольшой двухэтажный домик.

С улицы она попадает в просторную кухню с каменным полом. Навстречу ей идет Надежда Константиновна. Очень вежливая и в то же время несколько рассеянная - сейчас у нее столько дел, что ей трудно делить между всеми свое внимание.

Во второй раз Землячка в гостях у Ленина.

- Розалия Самойловна? - Крупская сразу узнает посетительницу. - Как добрались?

Она пожимает гостье руку.

- Отлично, паспорт у меня хороший, - отвечает Землячка. - Я бы задержалась в Екатеринославе, но получила записку...

- Да, да, - подтверждает Крупская. - Мы боялись за вас, очень уж ненадежен Батушанский.

Удивительно! Здесь, в Женеве, в такой дали от России, знают о Батушанском и знают, по-видимому, больше, чем известно о нем в Екатеринославе.

- Рассказывайте, что в Екатеринославе, в Одессе? - расспрашивает Надежда Константиновна. - Как отношения с бундовцами?

В кухне многочисленное общество. Одних Землячка видит впервые, других знает хорошо. Дементьевы, Шотман, Книпович, ростовчане Гусев и Локерман...

- У нас тут такая толчея, - говорит Надежда Константиновна.

К ним подошел Красиков, он же Игнат, он же Панкрат, он же Шпилька, у него тысяча псевдонимов - он опередил Землячку, появился в Женеве раньше ее.

- Настоящий притон контрабандистов, - пошутил он. - Видите, что за мебель?

Стульев не хватало, сидели на ящиках из-под книг, но это никого не стесняло и не смущало, чувствовали все себя свободно и непринужденно.

Не было только хозяина квартиры - того, к кому все они собрались.

Землячка понимает, что все здесь так же, как и она сама, делегаты предстоящего съезда.

Хоть и не полагалось, она все-таки спросила Надежду Константиновну:

- А где?..