Январские ночи

Однако представители всех организаций партии единодушно голосуют за ленинские резолюции и тем самым свидетельствуют о политической монолитности партии.

В июле состоялся Шестой съезд партии. Ленин отсутствовал на нем, скрываясь в эти дни по решению ЦК в Разливе, но по существу именно он руководил работой съезда.

Все решения съезда были нацелены на подготовку пролетариата и беднейшего крестьянства к вооруженному восстанию, к победе социалистической революции.

Но в самый разгар подготовки восстания в полуменьшевистской газете «Новая жизнь» Каменев от себя и от имени Зиновьева поместил интервью, в котором заявил о своем несогласии с решением ЦК о восстании.

Ленин тут же пишет в Центральный Комитет письмо:

"Уважающая себя партия не может терпеть штрейкбрехерства и штрейкбрехеров в своей среде. Это очевидно. А чем больше вдуматься в выступления Зиновьева и Каменева в непартийной прессе, тем более бесспорно становится, что их поступок представляет из себя полный состав штрейкбрехерства…

Мы не можем опровергнуть кляузной лжи Зиновьева и Каменева, не вредя еще больше делу. В том то и состоит безмерная подлость, настоящее изменничество обоих этих лиц, что они перед капиталистами выдали план стачечников, ибо, раз мы молчим в печати, всякий догадается, как стоит дело.

Каменев и Зиновьев выдали Родзянке и Керенскому решение ЦК своей партии о вооруженном восстании и о сокрытии от врага подготовки вооруженного восстания… Это факт. Никакими увертками нельзя опровергнуть этого факта".

Враги, осведомленные предателями, ждали революционного выступления в день открытия Второго съезда Советов, намеченного на 25 октября.

Восстание началось 24-го.

Годы войны Землячка провела в Москве.

В течение 1915-1916 годов она работала членом Московского бюро ЦК.

Быть большевиком в те годы было особенно опасно — всем, кто выступал против войны, в соответствии с законами военного времени грозила смертная казнь.

Чуть ли не каждое утро начиналось у Землячки с посещения заводов и фабрик, она руководила там работой партийных комитетов, проводила рабочие собрания, пропагандировала произведения Ленина.

После Февральской революции происходит легализация революционных партий, и Землячка становится секретарем Московского комитета, впервые действующего в легальных условиях.

Землячка участвует в работе Апрельской конференции, Шестого съезда партии, голосует за предложения Ленина.

Все ближе решительное столкновение пролетариата и буржуазии.

Подготавливая контрреволюционный переворот, буржуазия созывает в Москве представителей имущих классов на Государственное совещание.

ЦК РСДРП (большевиков) поручает Московскому комитету организовать однодневную забастовку протеста, и 12 августа, в день открытия Совещания, в Москве бастует около четырехсот тысяч рабочих. Землячка и другие руководители Московского комитета добиваются остановки всех крупных заводов Москвы.

Близятся решающие бои.

В начале осени Московский комитет назначает Землячку ответственным организатором Рогожского района.

В эти дни особенно ярко проявляется ее талант организатора рабочих масс. В районе нет фабрики и завода, где бы она не выступила. Она рассказывает рабочим о деятельности Ленина, о программе партии, о работе московской большевистской организации.

Много внимания уделяет она пропаганде в воинских частях. Она хорошо помнит, к чему в 1905 году привела недооценка работы среди солдат. Больше эта ошибка не должна повториться…

Она шла к цели, указанной Лениным, и он приблизился, с неумолимой закономерностью приблизился определенный Лениным переломный день истории человечества.

Обманчивая тишина

Странное, страшное даже ощущение. Землячка чувствовала, как что-то сдавливает ей сердце. Такое ощущение испытывают перед грозой люди с больным сердцем. Небо точно выцветает, не хватает воздуха, и человек томительно ждет грозового раската грома.

Революционное чутье ее не обманывало. Жизнь шла как будто бы своим чередом, выходили газеты различных направлений, Временное правительство незаметно стягивало в столицу войска, где-то за кулисами меньшевики сговаривались с буржуазией, и вдруг — очистительный удар грома!

Утро 25 октября 1917 года. Московский комитет большевистской партии. Обсуждается положение в городе.

Заседание ведет Лихачев. Только что он дал слово представителю Лефортовского района. Землячка видит, как к Лихачеву подходит юноша в солдатской гимнастерке. Дежурный телефонист. Наклоняется, что-то говорит, протягивает клочок бумаги.

Лихачев встает, поднимает руку.

— Товарищи, внимание! Телефонограмма от товарища Ногина из Петрограда…

Напряженно звучит голос Лихачева, и по одному его тону присутствующие догадываются, что сообщение сейчас последует чрезвычайное.