Янычары в Османской империи. Государство и войны (XV - начало XVII в.)

Появление в янычарской среде таких «саплама», или, как их еще называли, «эджнеби» (чужаков), размывало внутренний порядок и сложившиеся нормы янычарского корпуса, в том числе его дисциплину. После случавшихся внутренних беспорядков в корпусе и бунтов янычары, оправдываясь перед властями, всегда перекладывали вину на этих «чужаков» и «леваков», лиц «без роду и племени», которым были чужды дисциплина и уважение к традициям янычарского корпуса. Иногда зачисление такого рода лиц в среду янычар носило массовый характер. Как сообщает Мустафа Селяники, летом 1588 г. янычарский ага Халиль зачислил в Эрзеруме в число янычар значительное число «эджнеби», за что, по слухам, и был снят со своей должности⁸. Следует заметить, что подобные зачисления часто объяснялись действительными потребностями пополнения «кадров» (из-за боевых потерь или других обстоятельств), однако это вызывало недовольство в среде янычар. Сохранилось известие, что при выступлении в поход в июле 1589 г. янычары роптали на своих командиров-«чужаков» (эджнеби), которые «не соблюдали старинных законов»⁹. Попасть в янычарский корпус и обеспечить себя тем самым средствами на жизнь стремились прежде всего турецкие крестьяне, приехавшие в город искать лучшей доли, так называемые чифт бозаны¹⁰, т. е. крестьяне, по тем или иным причинам лишившиеся своих земельных наделов. Практика зачисления в корпус не через систему девширме, расширяясь, коррумпировала офицерскую среду, в поисках денег готовую включить в число янычар любого желающего. Мустафа Селяники прямо пишет о том, что «эджнеби» попадали в янычарский корпус за взятку¹¹. Об этом же упоминает и автор «Мебде-и канун»¹².

Для того чтобы технически такое зачисление было возможным, нужно было как минимум иметь свободные вакансии, а они имелись всегда. Смертность среди янычар, до конца XVI в. почти постоянно участвовавших в походах, была высокой как по причине боевых потерь, так и из-за случавшихся эпидемий и неизлечимых болезней. Тяжелые увечья в бою также приводили к уходу с действительной военной службы, открывая вакансии для молодых и здоровых. Однако факты смерти янычар, погибших не на полях сражений, не всегда официально регистрировались. «Мертвые души» продолжали «нести службу», по крайней мере, согласно дефтерам. Их жалованье вместо умерших могли получать янычарские офицеры. Или за деньги зачислять на службу посторонних лиц, которым выдавалось жалованье выбывших по причине смерти янычар. Османский историк Мустафа Наима под 1628/29 г. упоминает о наставлении, которое был вынужден направить янычарскому кятибу (главному хранителю янычарских дефтеров) султан Мурад IV. В документе указывалось, что в янычарских дефтерах царит беспорядок, что вместо умерших янычар в дефтеры совершенно произвольно вписывают посторонних лиц и численность янычар постоянно растет, что тяжелым бременем ложится на казну. Указывалось, что в янычарские дефтеры вносятся имена несовершеннолетних сыновей крестьян и простых поденщиков¹³.

Все указанные выше явления отрицательно сказывались на дисциплине в рядах янычарского корпуса, на авторитете командиров, подрывали особый военный дух армии, характерный для более раннего периода османской истории. В конечном счете атмосфера коррупции и вседозволенности, сформировавшаяся к концу XVI в. и совпавшая с финансовыми трудностями государства, начала сказываться на всем янычарском корпусе, во все большей мере переориентируя интересы янычар с военной службы на добывание денег любым иным путем, что вовлекало их в ростовщичество, ремесло и торговлю.

Потребность в системе девширме, еще продолжавшей практиковаться в конце XVI в., значительно уменьшилась. В среду янычар за взятки даже при наборе-девширме все чаще попадали представители собственно турецкого населения империи, что было первоначально строжайше запрещено. Если христианское население европейских владений Османского государства, как правило, стремилось избавить своих сыновей от набора в янычары, то начиная со второй половины XVI в. сами турки, под давлением ухудшившихся экономических условий, всеми правдами и неправдами пытались определить своих сыновей в число янычар, для чего подкупали ответственных за проведение девширме лиц. В XVIII в. наблюдатели отмечали, что родители радовались «милости» зачисления своих сыновей в янычарский корпус¹⁴.