Янычары

«Потому и прошел, что его наставник был таким же...» – это был простейший, естественнейший ответ, – и так оно и было, – но ибн Инджиль пытался выдумать хоть какую-нибудь иную причину, иначе ему пришлось бы признать, что братство, которое казалось ему до сих пор средоточием мудрости и чистоты, на самом деле так же, как и все остальное в этом мире, было заражено гнилью и мерзостью.

Кабан

Между краем чаши и губами – большое расстояние .

Греческая пословица

...Утро началось со слишком ранней побудки, когда восточный горизонт даже не начал сереть. Над головами построенных янычар фосфорическим блеском полыхали груды звездного огня.

– В этом болоте непременно есть кабаны! – отрывисто выкрикивал «гордый владетель славы и чести, объединяющий людей на великие дела, избранник, всегда заслуживающий благосклонности богохранимого владетеля» , – ага орты Акче-Коджа, едва видный на плацу в неверном, вздрагивавшем под порывами ветра свете факелов, отчего казалось, что он подпрыгивал:

– Мы должны выгнать их оттуда! Вот к тому лесочку!

К нему подошла группа офицеров, и выкрики прекратились. Результатом совета стало то, что четыре первых десятка отправили в лес рубить жерди, которыми загонщикам нужно будет энергично шуметь в камышах, выгоняя кабанов. Эти же жерди должны были стать страховкой на случай, если в болоте откроется окно воды или начнет засасывать трясина.

Пока ждали жердей, по рядам прокатился слух о причинах суеты: шахзаде Сулейман хочет поохотиться на кабанов и к утру будет здесь. К этому времени нужно было: спланировать все мероприятие, – по сути, картировать болото, до которого до сих пор все никак не доходили руки; расставить в нужных местах загонщиков-егерей и организовать систему команд и связи между ними, чтобы одновременно и в нужный момент начать облаву; оборудовать охотничьи позиции, основную и две-три запасных, для принца крови, и обеспечить его безопасность... Выяснилось, что охота тянула на хорошие командно-штабные учения, причем на подготовку оставалось не более двух часов...

Если офицеры не сошли с ума и не погнали янычаров голодными на верную смерть в неразведанное болото, то лишь потому, что вскоре прискакал новый гонец, передавший, что Сулейман будет здесь лишь через три дня.

...Три дня эти использовали по полной программе. На громадном пергамене, из целой бычьей шкуры, подготовлена была карта озера, которое облазали вдоль и поперек, распугав, возможно, три четверти бывших там кабанов. Карту эту хотели вызолотить и вручить после охоты принцу. В лесочке, к которому предполагалось гнать кабанов, сколотили три беседки, оборудованные валами, заостренными кольями и позициями для стрельбы из лука. На ближайшем холме воздвигли несколько флагштоков, видных с любой точки болота, разработали систему флажной сигнализации. Обучили янычар системе звуковой сигнализации охотников при помощи рогов. Каждый янычар «знал свой маневр» – по какому сигналу и куда ему нужно было идти... Их в эти дни кормили, как на убой, чтобы они в любую минуту были способны вынести многочасовую охоту.

Нарочный в Бурсу отправлялся три раза в день: как здоровье сиятельного принца, каково его настроение, собирается ли он на охоту? Но, как всегда бывает, это не помогло: Сулейман отправился на охоту одновременно с тем посыльным, который повез весть об его отправлении. Лишь на последнем фарсанхе он позволил посыльному немного обогнать себя, – нельзя же совсем без встречи – да и это сделал не для себя, а для очаровательной своей Аталанты , которую он вез с собой. Ее-то и встретили офицеры в текке, ее-то и повезли на оборудованную позицию, а Сулейман, видя, что загонщики уже отправились в болото, направился туда вслед за ними, верхом, как и был, не заезжая в текке, отворив лишь колчан со стрелами... Мехтеран-и алем играли бравурные мелодии для его свиты.

...Еще в начале охоты ибн Инджиль заметил, что Кара-заде старается оказаться рядом с ним, соседним в цепи (десятники должны были лично вести своих людей). По своей наивности и доброте к людям он считал, что тот ищет случая загладить вину, и досадовал, ибо Кара-заде как человек для него больше не существовал. На самом же деле Кара-заде искал случая сбросить ибн Инджиля в трясину. Вот и теперь он был неподалеку; но когда слева, со стороны берега, раздался слишком громкий треск и ибн Инджиль с раздражением повернулся поглядеть, чем и почему он так шумит, то с изумлением увидал, что там, верхом на изумительном гнедом жеребце, с изготовленным к стрельбе луком, в костюме тюркешбенда и роскошном тюрбане с тремя павлиньими перьями восседает наследник престола. Кара-заде держал его жеребца под уздцы.