ЯОн

Дело в том, что в связи с беременностью Ореном его мама действительно взяла альтернативный путь, но она была достаточно осмотрительной, чтобы никогда ему об этом не рассказывать. В случае с мамой отклоненный путь вел ее к скорому разводу, удачному бизнесу и счастливому второму замужеству. Ничего страшного, и эту жизнь ей удастся прожить!

Орен всегда любил больших, смуглых женщин, с увесистой грудью и полными губами, а Мика, которая была, кстати, весьма красивой, выглядела ровно наоборот: худая, плоская как доска, с губами толщиной в кредитную карточку. Но любовь, как говорится, слепа, и Орен влюбился. Перед свадьбой альтернативного пути они брать не стали, и даже перед рождением близнецов от него отказались. Орен принципиально возражал против этого, он говорил, что человек должен нести ответственность за свои решения. А Мика, та давно уже промотала свой путь с прежним приятелем, когда в реале отклонила его предложение руки и сердца. Мысль о том, что после смерти, она выйдет замуж за другого, довольно таки удручала Орена, однако прибавляла ему амбиций. И желание чувствовать, что именно он — ее правильный выбор, заставляла его пребывать еще лучшим мужем.

Прошли годы и как-то на песах, через шесть месяцев после того, как Мика завершила свой первый путь и оставила Орена в одиночестве, внуки спросили его, каким был его альтернативный путь, и он ответил, что никакого такого пути не было. Дети ему не поверили. «Дедуля врет!» — кричали они. — «Дедуле стыдно!». Потом они выкрали афикоман, а он сделал вид будто не находит его, и открыли дверь для Ильи пророка, отказавшегося войти. В те годы люди почти перестали пользоваться услугами «Альтернативного пути» и перешли на «Третьего — дано» (зарегистрированный торговый знак), который предоставляет Вам еще и третий путь, и обольщает отправиться по нему без всякой дополнительной платы.

Ибо лучше три птицы в руке,

Чем на дереве — две.

Прямо сегодня в «Третьего — дано»,

А мир весь — разом! — на дно.

Бумеранг

Иногда папа уезжал из дому на несколько дней. Он упаковывал свои вещи в коричневую пластиковую сумку, на которой было написано "Адидас" и исчезал.

— Куда он собирается? — спросил я у мамы.

— Уф, сколько вопросов у тебя сегодня, — рассердилась она, — иди делать уроки.

Тогда я пошел спросить у папы.

— Куда я собираюсь? — сказал папа. — Я не очень-то помню. — А что мама говорила, куда я собираюсь?

— В Беер Шеву.

— А, точно! Вспомнил наконец, — улыбнулся папа. — Действительно, я собираюсь в Беер Шеву.

— Но что ты будешь делать, в Беер Шеве? — спросил я.

— А что мама сказала, что я буду делать? — допытывался папа. Я пожал плечами.

— Она не захотела говорить. Это секрет?

— Конечно, это секрет, — прошептал папа, — самый большой из всех секретов. Но я расскажу тебе, я готов рассказать тебе его на ухо, но ты должен поклясться, что никому не скажешь.

— Я клянусь.

— Нет, — ответил папа, — недостаточно просто сказать "Я клянусь", нужно чем-то поклясться.

— Хорошо, тогда я клянусь своей мамой.

— Твоей мамой? — рассмеялся папа. — Ладно, какая разница. Иди сюда.

Я подошел к нему, и он прошептал мне на ухо: "Я собираюсь в Беер Шеву ловить рыбу".

— Ловить рыбу?

— Ш-ш-ш… — шикнул папа и закрыл мне ладонью рот. — Не надо вслух.

— Ловить рыбу? — прошептал я. — Но как? У тебя же нет удочки!

— Удочка — это для эпигонов, — сказал папа. — Я ловлю руками.

— Но что это за эпигоны? И что ты делаешь с пойманной рыбой? И зачем вообще ты ее ловишь?

Лицо папы стало серьезным.

— Вот это — хорошие вопросы, — сказал папа, — но я не могу тебе на них ответить, кроме, может быть, одного, об эпигонах. Они просто слишком секретные.

— Но я никому не скажу. Я поклялся мамой и еще Сионом.

— Даже Сионом? — сказал папа и уважительно присвистнул. — Даже Сионом Шамаш?

Я кивнул головой.

— Если так, то я уж точно не скажу тебе, — сказал папа. — Ведь тебя могут схватить и вколоть наркотик правды, который вытащит у тебя из головы все секреты так, что ты даже не заметишь.

— Кто? — спросил я. — Кто может схватить меня?

— Эпигоны, — прошептал папа.

В комнату вошла мама.

— Когда ты выходишь? — спросила она и закурила сигарету.

— Сейчас, — ответил он и поднял сумку.

— Помни, — подмигнул он мне и приложил палец к губам. — Ни слова!

— Ни слова! Они не добьются от меня ни слова, даже если уколют все наркотики в мире.

— Какие наркотики? — спросила мама и испытующе посмотрела на папу. — Какими глупостями ты забиваешь ребенку голову?

— И даже маме, — засмеялся папа и ушел. Я знал, что он полагается на меня.

Через два дня после отъезда папы, появился Цахи. Он всегда приходил, когда папа уезжал. Чаще всего он являлся поздно вечером, в то время, когда думал, что я уже сплю, и оставался у нас ночевать. Сион Шамаш говорил, что он точно трахает мою маму. Сион старше меня на четыре года и разбирается в таких вещах.

— И что теперь делать? — спросил я Сиона.

— Да ничего, — сказал он. — Такие уж они, эти женщины. Они всегда будут хотеть палки, а палка — это бумеранг.