Япона осень (СИ)

А потом из лесу вывалился лохматый и воющий на все лады комок шерсти! Я не сразу опознал в нём одну из лесных бестий. И эта лесная бестия, надо сказать, очень странно двигалась. Она почти катилась по земле, и это выбило из колеи не только людей, но и её диких родственников.

Комок шерсти прокатился перед носом у стаи, которая нас преследовала. И, не прекращая подвывать, покатился дальше.

— Русый, блин! — выругалась Кострома. — Если его сожрут, Вано будет в ярости…

— Его не сожрут: побрезгуют заразиться! — уверенно сказал Пилигрим. — Бежим дальше!

И мы побежали снова. А вся стая диких бестий продолжала стоять, удивлённо глядя, как косматое нечто нарезает круги по склону…

Глава 24 На отличненько постреляли…

Дневник Листова И. А.

Двести семьдесят шестой день. Ночная встреча!

Первым на гребень выкатился Русый.

Что это моё чудовище, я понял сразу. Я больше не видел бестий, которые изображают из себя колобка, подвывая при этом, как сраный баньши.

Впрочем, колобка он изобразил ещё часа четыре назад — когда умудрился свалить из фактории, уйдя и от бабушек, и от дедушек, и даже от собственной совести. А я волновался, между прочим!

Слегка… Я же знаю, что он сейчас нажрётся чего-нибудь, и ему сам чёрт будет не брат. Ну вот, что и требовалось доказать… Нажрался!

Впрочем, к чести Русого, надо сказать, что он, даже нажравшись, не забывает о деле. В этот раз он своими выходками умудрялся затормозить довольно-таки крупную стаю горных собратьев. Они пытались вслед за ним выбраться на гребень, но при виде этого бесноватого поджимали хвосты и боязливо пятились. Видимо, опасались заразиться. Не удивлюсь, если у них скоро легенды пойдут об ужасном лохматом зомби…

А прямо по гребню бежали наши вместе с молодняком. Впереди — Кострома, Дунай и Пилигрим, в середине — юные доходяги и Нуб. А замыкали эту процессию мушкетёры Паши, с самим же Пашей во главе. И, судя по тому, что они пытались перезарядиться на бегу — пострелять успели.

Щёлкнув запуск ревуна в капсуле, я принялся шарить лучами прожекторов по гряде. Надо было подлавливать бестий, которые лезли наверх, так, чтобы свет бил им прямо в глаза. Русый, конечно, крут неимоверно, но рано или поздно его актёрская игра и рыжие кудри примелькаются. И тогда его банально сожрут.

Совокупный эффект — и моих пассивных оборонительных систем, и агрессивного сумасшествия Русого — всё-таки заставил бестий отступить в темноту. А команде по эвакуации удалось добраться до стены, куда их и Нуба с молодняком втащили другие защитники.

Втащили, потому что стена была уже достаточно высокой, чтобы уставшие и нагруженные люди сходу не могли на неё забраться. Как гадёныш Русый перебрался, когда убегал — ума не приложу.

Впрочем, он, видимо, тоже… Я быстро понял, что питомца мне придётся затаскивать в факторию лично. Другим это пьяное чудовище в руки не давалось.

Ругаясь на все лады, я выскочил из капсулы, спрыгнул, подцепил тяжеленного зверя руками — и поднял, как штангу, над головой. А дальше он уже сам зацепился лапами, всосавшись под надёжную защиту стены. Стоило бы ему слегка промыть мозги, но пока я перелезал обратно, этот гад перестал выть, как обездоленный призрак, и куда-то тихо слинял.

— Всё живы? — спросил я, как только забрался на стену.

— Все! Только Ламера за жопу цапнули! — продышавшись, отозвался Мелкий.

Я лишь головой покачал. Наш отряд бравых мушкетёров-революционеров чем-то напоминал Русого. Правда, тот был эталонным придурком, который всегда выходил живым-здоровым из любой передряги. А вот у этих, менее эталонных придурков случались недоразумения…

На стене хлопнул «слонобой», отправляя в темноту заряд картечи. В ответ темнота взвыла разными недобрыми голосами.

— Всё, уходят! — крикнул мне Бур со стены. — Вырубай уже свой пугач!

Выключив ревун, я поспешил в центр фактории. Там, у костров, отпаивали травяным отваром наших гостей и бравую команду Костромы.

…И уже на подходе замер, как будто меня что-то вдруг дёрнуло.

Сбоку, в стороне от костров, на корточках сидел Пилигрим. Он не грелся, как остальные, и не рассказывал, как всё прошло — а внимательно глядел в глаза Хромой.

Старая самка вздыбила костяные пластины на загривке, нервно мотая хвостом. Боялась ли она? Не знаю, возможно. Но она явно была сильно взволнована.

Я не стал прерывать общение бестии и её человека. Дождался, пока их молчаливый диалог закончится, а потом молча взглянул на Пилигрима.

И Грим понял мой немой вопрос.

— Они идут, — просто ответил он, и в этом ответе было столько жути, что становилось страшно. — Их очень много. Серая стая вышла в поход, Вано…

Дневник Листова И. А.

Двести семьдесят шестой день. Из мглы кровавого прошлого.