Япония. Год в дзен-буддийском монастыре

— Он не только решил свой первый коан, — сказал Джеральд, — но и узнал ответы ко всем коанам и жил долго и счастливо, стал дзенским наставником, и у него было множество учеников. Но я знаю историю о другом монахе, жившем не так давно, которому дали современный вариант старинного коана. Старинный коан звучит так: «Останови дикую лошадь, несущуюся прямо на тебя», его современный вариант: «Останови скорый поезд, идущий из Токио». Знаешь, что сделал этот монах? — спросил Джеральд. — Он годами медитировал над этим поездом, а однажды он пришёл на пути и кинулся под скорый поезд из Токио. В одну секунду от него ничего не осталось — он погиб.

Мне стало дурно, я встал и направился к себе в комнату.

— Подожди, — сказал Джеральд, — я знаю ещё одну историю. В Токио тоже немало дзенских монастырей. В одном из них совсем недавно, в прошлом или позапрошлом году, был очень тщеславный монах. Он не желал слушать, что говорил ему наставник, и использовал утренние беседы, только чтобы высказать свои дурные мысли. У наставника для таких учеников имелась специальная палка. У нашего настоятеля тоже есть такая, ты ещё её увидишь — короткая толстая палка. В одно утро наставник с такой силой ударил монаха, что тот больше не встал — он умер.

— Разве это не нарушение закона? — спросил я.

— Какого закона? — удивился Джеральд. — Старший монах сообщил о случившемся в полицию, но наставника ни в чём не обвинили. Даже полиция знает, что между наставником и учеником существуют особые взаимоотношения, не ограниченные законом.

Когда Джеральд завёл мотоцикл и медленно выехал через ворота, я сообразил, что совсем не развлёк своего гостя.

Глава 17 Облако — это часть неба?

Я провёл в Японии уже полтора года. Лео Маркс представлял меня своим знакомым словами: «Это мой друг-буддист», хотя я не был буддистом. Как-то я принёс свой ежемесячный взнос в две тысячи иен (два фунта стерлингов) старшему монаху и сказал, что хотел бы официально стать буддистом.

Старший монах сунул деньги в ящик стола, написал в гроссбухе несколько изящных иероглифов, пометил на клочке бумаги: «Ян-сан — 2000 иен» — и поставил дату. Эту бумажку он приклеил на стене коридора, где она стала последним миниатюрным флажком в ряду тысяч таких бумажек. Когда коридор полностью заполнялся, старший монах срывал все бумажки и начинал всё сначала.

— Разумеется, это можно устроить, — сказал он. — Но на самом деле всё зависит от настоятеля. Он — главный священник, он решает подобные вопросы. Я упомяну ему о твоей просьбе, и мы тебе сообщим.

Примерно через неделю Хан-сан сказал, что меня ожидает наставник. Когда я пришёл, наставник обедал, и я ждал, пока он закончит есть, стоя на циновке на коленях. Он никогда не ел вместе с нами, но ему три раза в день подавали поднос с чашкой риса, чашкой овощей, чашкой супа и чайником зелёного чая. От кухни до его дома была почти четверть мили, и его еда, особенно зимой, вероятно, остывала. Я жалел его: лучше бы он ел с нами. Мы всегда могли получить добавку, сложив руки и глядя на повара, раскладывающего еду. Указывать мы не смели, но намекали на нужное блюдо, глядя на него и качая головой, если повар ошибался. Настоятелю приходилось довольствоваться тем, что ему приносили.

Ожидая, я пытался представить себе, как живёт этот человек. Каждое утро ему приходится вставать в три часа утра. Потом его посещают двадцать и более учеников, каждый из которых пребывает на своей ступени развития, каждый живёт в своём мире, многие трудятся над разными коанами, по-разному, со своими трудностями и проблемами, со своими неверными или незрелыми мыслями. После чего, вероятно, короткий сон. Затем завтрак, работа в саду, служба в главном храме. Он — главный священник большого монастыря, ему приходится следить за ним, знать, чем занимаются дзенские священники в соседних храмах, руководить ими в случае необходимости. Один из храмов поблизости был домом для престарелых, где два молодых священника ухаживали за стариками и старухами. Там случился скандал: один из священников крупно проигрался и растратил часть храмовых сбережений. Настоятель взялся за разрешение этого скандала и отослал молодого священника в паломничество. Он потратил уйму времени, пытаясь обратить инцидент во благо священника. Возможно, он дал ему новый коан или настоял на том, чтобы тот решил коан, над которым работал, завершая свой третий год в монастыре.