Япония, японцы и японоведы

Да и что было досадовать кому-то на моральную гибкость некоторых из отечественных японоведов, если в подходе к Японии самого президента России Б. Ельцина и его окружения не прослеживались ни твердые нравственные принципы, ни забота о долговременных экономических интересах и территориальной целостности своей страны, ни помыслы о сохранении ее достоинства и престижа.

Отстранение А. Козырева с поста министра иностранных дел и приход на этот пост в начале 1996 года Е. Примакова не привели к каким-либо существенным переменам в российско-японских отношениях. Из первых же заявлений Примакова стало ясно, что МИД России будет и далее придерживаться обозначенного в Токийской декларации 1993 года козыревского курса на продолжение переговоров с Японией о заключении мирного договора, а в сущности - переговоров о судьбе четырех южных островов Курильского архипелага. И такой курс, видимо, отвечал личным взглядам самого Примакова: ведь это он возглавлял Институт мировой экономики и международных отношений, когда в стенах этого института зародилась идея безотлагательной передачи японцам двух из четырех спорных Курильских островов с последующими переговорами о судьбе двух других (так называемый план "два плюс альфа"). Все последующие годы своего пребывания на посту министра иностранных дел России Примаков точно следовал политическим установкам Ельцина, а Ельцин, судя по всему, с маниакальным упорством стремился реализовать тот "пятиэтапный план решения территориального спора с Японией", с которым он впервые прибыл в Японию еще в январе 1990 года и который, в сущности, представлял собой доморощенную программу постепенной, поэтапной передачи Японии суверенитета над четырьмя спорными Курильскими островами. Так осенью 1996 года появилась на свет и стала обговариваться с японским МИДом идея "совместного хозяйственного освоения" четырех Курильских островов - идея заведомо порочная, чреватая бесконтрольным проникновением на Южные Курилы японских бизнесменов и всяких прочих поселенцев, а в перспективе постепенным вытеснением с этих островов российского населения.

Неожиданный и в то же время тревожный для российских патриотов разворот приняло развитие российско-японских отношений осенью 1997 года в ходе Красноярской "встречи без галстуков" Ельцина с японским премьер-министром Хасимото Рютаро. В итоге этой встречи российский президент обрел, по его словам, в лице японского премьер-министра нового личного друга - "друга Рю" и, видимо по этой причине, дал японской стороне громогласное обещание заключить мирный договор с Японией не позднее 2000 года. Столь категорическое и конкретное обещание, данное без ведома руководителей российского МИДа, ибо таковые на "встрече без галстуков" вообще отсутствовали, стало для всех сенсацией и вызвало как у российских, так и у японских политических комментаторов массу недоуменных вопросов, и прежде всего вопрос: а как вознамерился Ельцин уладить российско-японский территориальный спор, из-за которого и не подписывался в течение предшествовавших сорока лет упомянутый им мирный договор двух стран? На этот вопрос ни Ельцин, ни Примаков в последующие месяцы не дали российской общественности никаких вразумительных ответов. Зато Хасимото по возвращении из Красноярска в Японию сразу же известил своих соотечественников о том, что в итоге бесед с Ельциным он убедился в готовности последнего при подписании мирного договора пойти навстречу японским территориальным притязаниям. Примечательно, что российский МИД никак не прореагировал на подобные высказывания японского премьер-министра, что вызвало среди российских патриотов тревожные отклики.

Странная, а по существу преступная, готовность российских руководителей потакать японским территориальным домогательствам объяснялась довольно просто. Ее главная причина заключалась в экономических и финансовых трудностях ельцинского режима - в уповании Ельцина и его окружения на ту финансовую помощь, на те кредиты, которые японская сторона могла, по расчетам кремлевских горе-стратегов, предоставить ельцинскому режиму в случае заполучения ею российских территорий. Ну а японские государственные лидеры, быстро раскусившие эти помыслы кремлевских временщиков, стали, естественно, эксплуатировать их, искушая российских руководителей щедрыми посулами японской финансовой, экономической и технической помощи. На эти-то посулы и делал ставку Хасимото во время красноярских бесед с Ельциным.