Япония: язык и культура

Зато много лексики, связанной с морскими промыслами; например, как указывает Киндаити, английскому fish (как и русскому рыба) соответствует семь слов, не полностью совпадающих по значению. Это sakana 'живая рыба или рыба как продукт', uo 'живая рыба', gyoorui 'рыба как зоологический класс' (а также название созвездия), gyooniku (буквально рыбье мясо) 'рыба как продукт', kaigyoo 'морская рыба', kawazakana и kawauo 'речная рыба'. Дифференцирована и лексика, связанная с морепродуктами: английскому shrimp 'креветка' соответствует несколько японских слов со значением разных видов креветок [Haga 2004: 188].

Такие языковые особенности лишь косвенно, через быт и хозяйственный уклад, но всё же обусловлены спецификой японской природы. Кочевники алтайцы, переселившись на Японские острова, приспособились к японским природным условиям, где горный рельеф и недостаток пастбищ всегда мешали развитию скотоводства. Разумеется, оно известно в Японии, а воины и там ездили верхом, но в целом всё это не играло там такой роли, как в Европе и тем более в Центральной Азии, поэтому богатая алтайская скотоводческая лексика не прижилась в японском языке. Нам однажды пришлось наблюдать такую сцену. Группа японских туристов увидела семью редких для Японии животных и пришла в замешательство, поскольку долго никто не мог вспомнить их название. Потом «слово было найдено», кто-то крикнул yagi, после чего туристы успокоились и долго повторяли забытое и восстановленное в памяти слово: yagi означает (домашняя) коза; козел'. Роль же рыб и морепродуктов в японском пищевом рационе и в японском хозяйстве не требует объяснений.

Однако Хага Ясуси указывает и на то, что японский язык богат названиями птиц, насекомых, цветов [Haga 2004: 187]; он же отмечает, что в японском языке в отличие от западных редко говорят о цветах вообще, предпочитая говорить об отдельных видах цветов [Haga 2004: 50–51]. Цветы в Японии входят в материальную культуру: цветоводство там издавна развито. Но насекомые и дикие птицы хозяйственного значения не имеют, однако особый к ним интерес заметен: пластинки, магнитофонные кассеты, а теперь DVD с записями голосов птиц в Японии всегда популярны (в отличие, скажем, от России). Показательны и приводившиеся выше высказывания Цунода Таданобу о том, что лишь японскому мозгу доступны голоса птиц и насекомых: при всей их фантастике они отражают то значение, которое придается в японской культуре этим голосам. Xага Ясуси также отмечает, что для американца или европейца писки насекомых сливаются в надоедливый шум, но для японцев они дифференцируются [Haga 2004: 51].

Как отмечал Киндаити, в японском языке богата лексика, связанная с погодой, с сезонами года, весьма дифференцированы названия рельефа и морских просторов. Вот, например, стандартный даже для современной Японии эпистолярный жанр «сезонных приветствий» (jikoo no aisatsu), см. специальное их исследование [Бессонова 2003]. Каждый месяц традиционного японского календаря делится на две части и получается 24 слова для обозначения сезонов. Например, период с 6 по 19 января именуется shookan 'сезон вторых по суровости холодов', период с 20 января по 3 февраля – daikan 'сезон самых суровых холодов', период с 6 по 20 мая – rikka 'начало лета'. Указанный эпистолярный жанр (специальное письмо или фрагмент письма, в том числе делового) связан со стандартным выражением эмоций по поводу наступления того или иного сезона; если сезон неприятен своей погодой, то передается сочувствие. Письма такого рода имеют в зависимости от сезона специальные именования: kanchuu-mimai 'письмо сочувствия в связи с наступлением сезона холодов', shochuu-mimai 'письмо сочувствия в связи с наступлением сезона жары' и т. д. При этом не обязательно, например, в случае shochuu-mimai собеседник на самом деле страдает от жары: таков ритуал в связи с календарем. В европейских культурах нет ничего подобного.

Роль времен года и их смены в японской культуре и японском языке подробно описывает Xага Ясуси. Он отмечает, например, такой случай. В Германии висела реклама одежды, соответствовавшая времени года, затем время года сменилось, а рекламный плакат остался прежним, на что не обратили внимания местные жители, но японцы удивились, поскольку на их родине не допустили бы такого несоответствия [Haga 2004: 49]. И в языке много слов с первыми компонентами haru– или shun– 'весна', natsu– или ka– 'лето' и др., вроде harukaze 'весенний ветер', а также любых слов сезонного характера вроде kogarashi 'холодный влажный зимний ветер', hanakaze 'весенний (буквально: цветочный) ветер', nowaki 'холодный осенний ветер' [Haga 2004: 47].