Япония: язык и культура

Мы здесь не будем подробно разбирать кэйго как явление языка, интересующихся мы отсылаем к своей книге, недавно переизданной [Алпатов 1973–2006]. Для пояснения дадим лишь краткую справку. В японском глаголе (а также в прилагательном и связке) есть сразу две грамматические категории. В каждой из них противопоставлены вежливые и простые (невежливые) формы. Одна из этих категорий передает отношение к собеседнику, другая – к субъекту или объекту действия, обозначенного данным глаголом. Первая категория называется адрессивом, вторая – гоноративом. Например, в романе писателя Мацумото Сэйтё (1909–1992) «Земля – пустыня» приводится диалог мужа и жены. Жена спрашивает уезжающего мужа, когда он вернется, тот отвечает. Оба употребляют один и тот же глагол kaeru 'возвращаться'. Муж использует этот глагол в простой форме kaeru, где нет никакой вежливости, а жена использует сложную форму o-kaerini narimasu [Matsumoto 1969: 276]. Здесь вежливость жены к главе семьи выражена дважды: как к собеседнику (суффикс – imas-) и как к субъекту действия (вежливый префикс о– и вспомогательный глагол naru). Эти два вида вежливости могут выражаться и раздельно. Скажем, форма kaerimasu будет употреблена той же женщиной в разговоре с мужем, если она говорит не о нём, а, например, о себе, а форма o-kaerini naru – ей же по отношению к мужу в разговоре с дочерью. Тот же префикс о– присоединяется и к существительным (к канго – в варианте go-): inu—просто 'собака', o-inu – собака, принадлежащая некоторому уважаемому лицу. Особо сложна система кэйго в глагольных формах повелительного наклонения, где имеется несколько уровней этикетной вежливости и разграничены фамильярные и грубые формы.

Надо сказать, что употребление адрессива и гоноратива обязательно не во всех речевых жанрах, а только там, где есть или хотя бы подразумевается определенный собеседник. Те или иные формы данных категорий (включая простые) обязательно должны противопоставляться друг другу в разговоре, при общении по телефону, в переписке включая электронную и т. д. А в рекламе или в речи диктора или комментатора по телевидению употребление вежливых форм адрессива и гоноратива совершенно обязательно: говорящий или пишущий ничего не знает о собеседнике (читателе или зрителе), но он должен быть, и к нему, кем бы он ни был реально, надо выражать этикетную вежливость. В романе же или научном труде обычно нет прямого обращения к читателю, и тут нормой является употребление простых форм (хотя бывают и вежливые), они тут указывают не на неуважение к читателю, а на отсутствие всякого отношения к нему. И в газете информационные материалы обычно печатаются со сказуемыми в простых формах. Исключение, однако, – сообщения о событиях в семье японского императора. О любых действиях любого члена императорской фамилии, включая маленьких детей, положено употреблять сказуемые в вежливых формах гоноратива (но не адрессива: почтение выражается не к читателю). Это—пережиток прошлого: официально император уже не считается потомком богов, традиции, однако, официально поддерживаются. Но если в той же газете дойти до страниц, посвященных саду и огороду, рыбной ловле, моде, то появляется адрессив: возникает образ читателя, к которому обращаются.

Выбор в разговоре той или иной формы в зависимости от ситуации – весьма сложная проблема, которую постоянно приходится решать каждому японцу. Он определяется разными параметрами: относительным социальным положением, возрастом, полом, исполнением тех или иных социальных ролей, психологическими факторами и др.; подробнее см. [Алпатов 1973–2006: 15–19, 39–41; Алпатов 1988–2003: 75–85]. Но важно и рассмотрение с точки зрения параметра «свой – чужой». Мы уже упоминали, что при приеме посетителя сотрудник фирмы не должен употреблять вежливые формы по отношению к своему начальнику.