Япония. Незавершенное соперничество

В послевоенных мемуарах маршал Жуков писал: «Танки БТ-5 и БТ-7 слишком огнеопасны». Увы, это было «остроумием на лестнице».

На самом деле в совершенно секретных отчетах о боях на Халхин-Голе говорится совсем иное. Так, полковник П.И. Другов пишет: «Танки БТ-5 и особенно БТ-7 показали себя в боях прекрасными боевыми машинами, способными решать все боевые задачи, какие можно возложить на легкие танки, в соответствии с мощностью их оружия и брони.

К недостаткам этих танков нужно отнести расположение бензобаков с большой боковой площадью, что являлось основной причиной пожара этих танков от японских бронебойно-зажигательных снарядов 37-мм орудия. Требуют также усиления отдельные детали танка, не нарушая в целом его конструкции.

Трофейный японский танк. Район р. Халхин-Гол. Август 1939 г.

Танки Т-26 в боях на р. Халхин-Гол показали себя с лучшей стороны. Несмотря на слабый мотор, прекрасно ходили по барханам. Очень большая живучесть танка. Были случаи нескольких попаданий в танк, и он не выходил из строя.

В 82-й стрелковой дивизии с 23–27.8 14 Т-26 ежедневно участвовали в атаках, и даже по несколько раз в день, 5 танков было подбито, из них 3 танка были восстановлены в тот же день. Танк горит очень редко»[107].

В общем, «все хорошо, прекрасная маркиза». Как показали себя эти «прекрасные боевые машины» через семь месяцев после составления отчета на полях Украины и Белоруссии, общеизвестно. А написать честно, что японцы практически не умели бороться с танками и что «игра была равна — играли два г…», у полковники Другова совести не хватило.

Похвалив основные танки, Другов более-менее объективно оценил другие бронеобъекты: «Артиллерийские установки СУ себя не оправдали. Они не могут сопровождать танки в атаке — будут немедленно выведены из строя. Их трудно с машиной закопать в землю, в силу чего являются весьма благодарной мишенью для артиллерии и авиации противника.

ХТ-26 показали себя исключительно с хорошей стороны. Они своим действием наводили ужас на японскую пехоту. Как правило, японская пехота, находясь в окопах, огня этих танков не выдерживала и бежала.

Бронемашины: БА-10 — это лучшая из броневых машин, но мотор слаб, при открытых жалюзях перегревается, при толчках лопаются кронштейны рессор, стойки амортизаторов отрываются. Ломаются рессоры, горит сцепление при нагрузке машины вследствие малой поверхности трения диска сцепления. БА-20 — это только связная машин, для боя слаба, нет пушки»[108].

Японский 13,2-мм крупнокалиберный пулемет тип 93

Раз уж зашла речь о ХТ-26, сразу замечу, что 57-й особый корпус химических частей не имел, были лишь химические подразделения: 11-й танковой бригады (два взвода ХТ-26, по 5 танков в каждом), 7-й и 9-й мотобронебригады (по одному химическому взводу БХМ-1, по 2 машины во взводе). Всего имелось ХТ-26 — 10 единиц, а небронированных БХМ — четыре. Химические подразделения обеспечивались с расчетом использования ХТ-26 на огнеметание, а БХМ-1 — на дымопуск. Соответственно этому, в химических подразделениях имелись: огнеметной смеси три зарядки и дымосмеси две зарядки. Кроме того, на пункте снабжения имелось еще четыре зарядки огнеметной смеси и шесть зарядок дымосмеси.

Позже в состав группы было включено несколько десятков химических танков XT-130. 20–29 августа в боях участвовали все имевшиеся в наличии химические танки, но «работали только на огнеметание». Наиболее интенсивная работа была в период с 23 по 26 августа, в эти дни XT-130 ходили в атаку по 6-11 раз.

За период конфликта химические подразделения израсходовали огнеметной смеси 32 тонны и потеряли 12 химических танков.

Японцы утверждали, что советская сторона использовала на реке Халхин-Гол химическое оружие. В ответ 14 июля 1939 г. агентство ТАСС заявило: «Что касается слухов, пускаемых Квантунским штабом, о применении советско-монгольскими частями отравляющих веществ и бактериологических средств борьбы, то в штабе советско-монгольских войск считают эти слухи наглой ложью и гнусной клеветой». Автор ни подтвердить, ни опровергнуть это не может. Однако до сих пор все сведения о советском химическом оружии 1930-х и 1940-х годов лежат в российских архивах с грифом «совершенно секретно», что не может не наводить на мысль, что у кое-кого «рыльце в пушку».

Точного числа подбитых танков и безвозвратных потерь ни открытые, ни закрытые источники не приводят. Все сведения носят обрывочный характер. Так, в ходе августовской операции танки только одной 11-й танковой бригады получили 242 пробоины. Причем места пробоин распределялись так: башня — 57, боковая броня — 77, лобовая броня — 35, задняя броня — 19 и ходовая часть — 64.