Япония. В краю маяков и храмов

Если из нарского парка подняться в горы над павильоном Большого Будды, то можно попасть в павильон Нигацу-до [16], где два раза в сутки здороваются и прощаются день и ночь. Мы там уже были однажды вечером, почти ночью, когда я первый раз ненадолго приезжала в Японию. Мы добрались туда с моими знакомыми Максом и Женей и еще — со случайным японским знакомым: «председателем клуба авторской песни» с острова Кюсю. Я, может быть, никогда больше не вернулась бы в Японию, не будь того случая и маленького барда Сугуру Кодзима. И его узкой щучьей гитары. Тогда, два года назад, случайный знакомый Сугуру-сан играл над ночной Нарой, на веранде Нигацу-до, между качающихся фонарей и дощечек-эма [17]с чьими-то желаниями. Играл и пел удивительным, высоким голосом: «Як тебе не любыты, Киеве мий…» И Женя, по непонятной причине чувствующий гораздо больше многих, спросил невзначай… Нет, не спросил, констатировал: «Ведь это же было твое чудо, да? А мы так, случайно влипли, за компанию?» Возможно и так. Потом я писала Сугуру. «Адресата не существует», вот что было пропечатано на возвращавшихся через месяц, заштампованных расплывчатыми иероглифами письмах. Может, он мне просто приснился? Мессир Сугуру Кодзима, абсолютно седой в 35 лет бард с острова Кюсю, подаривший мне Нару? И вместе с ней — осознание многомерности пространства и необъятной огромности мира, в котором есть всё и все. Даже те, кого ты придумал. Думаете, что второй раз сказка не возвращается? Ничего подобного. Этот крупный деревянный павильон над обрывом над ночной Нарой не изменяет своей волшебности. И каждый вечер зажигает несметное количество огромных, круглых, квадратных, причудливых, испещренных коваными узорами и обтянутых старой перезимовавшей лоскутной бумагой фонарей. Фонари качаются над Нарой, а Нара отвечает им блеском своих, городских огней, которые кажутся отсюда мелкими, как мак. Как отголоски прошлого, как взаимный поклон дня и ночи. Как раз в таких местах любят селиться сказки и призраки. Их присутствие тут заметно даже невооруженным глазом.

С раннего вечера в павильоне Нигацу-до дежурят фотографы. Они сидят нахохлившись на скамейках и перилах, сутулятся, обнимают камеры и заворожено ждут. Как стервятники, ждут того самого мига, когда раз-два-три — фонари уже зажглись, а тьма еще не наступила. Мига приоткрытая ворот в кто-его-знает-куда.

А внизу, у подножия павильона, есть источник для омовения рук, с ковшиками и бронзовой скульптуркой усатого вихрастого зеленого дракончика. Дракончик очень веселый. Все моют руки перед входом, и никто не заглядывает за лохань. И поэтому не видит, что дракончик привязан. Толстой такой, пеньковой веревкой поперек живота. Чтобы не улетел, не сбежал. И слава богу, что никто не заглядывает. Наверное, дракончик этой привязи стесняется. И ни к чему его лишний раз смущать.

В начале марта в Нигацу-до проходит праздник Мидзу-тори [18]: веранду павильона несколько раз обносят горящими факелами. Пойду смотреть. А в августе еще обещают зажигать в нарском парке поля свечек и фонариков!

26 мая у Юко был день рождения. Ходили в ресторанчик кушать окономи-яки. Это сразу и еда, и спектакль. Сажают тебя за такой стол, который посередине — квадратная сковородка. Туда вываливают из миски ингредиенты (их много, разных сочетаний, можно выбрать, что понравилось), делают из них лепешку и жарят. Ингредиенты, помимо обязательных муки, яиц и капусты, — всякое мясо, хрящики, креветки, рыба, осьминоги, кальмары, ракушки, сыр, соевый творог и прочее в разных пропорциях. Потом, когда зажарится, это поливают соевым соусом, майонезом, посыпают водорослями и стружкой из сушеной скумбрии. И ЕДЯТ! Класс!

Юко рассказала, что бывают рулетные суси с водорослями нори и огурцом. Их называют каппа-дзуси — «суси водяного». Вот! А еще Юко сказала, что у японцев волосы жесткие, как сапожная щетка. И дала мне свои пощупать. Теперь я понимаю, почему они все норовят мою косу потрогать и радуются. Она же мягонькая, как кошачья шкурка!