Япония. В краю маяков и храмов

Нас привезли в самый большой тайваньский университет в центре страны. «Злой» сэнсэй из Киото будет читать лекцию местным студентам. А нам на разграбление — местные достопримечательности. Тут есть современная католическая церковь — студенческая работа того самого китайского архитектора, который потом построил стеклянную пирамиду Лувра. Студенческая работа, она студенческая работа и есть — маленькая, устремленная вверх конструкция из двух огромных железобетонных плит, упертых друг в друга. Мы похожие на втором курсе выдумывали. И были безумно горды своей новаторской творческой мыслью. Заходим внутрь. Священник-европеец — тощий, коротко стриженный рыжий дядька — сразу бросается ко мне. Я его понимаю, за все пребывание здесь я видела только одно европейское лицо. Свое, в зеркале. А теперь вот еще священницкое. Конечно же, он американец. Живет тут уже около 20 лет. Тоскует. По-китайски говорит с трудом. Церковь красивая, но для работы тяжелая — летом страшно жаркая, зимой холодная, акустики нет никакой, а микрофон на виду прихожанам не нравится, а стенки железобетонные, и спрятать микрофон некуда. Проблема… А так, конечно, церковь красивая, она есть на всех тайваньских открытках. Когда мальчишка-архитектор ее строил, никто не верил, что тяжелые бетонные плиты могут держаться только опираясь друг на друга. И пацан сам стал под ними в тот момент, когда кран эти плиты вставлял. Если бы они не удержались, его бы задавило. Священник упорно общается только со мной, не обращая ни малейшего внимания на сидящего рядом и радостно развесившего уши Сакураи. Когда мы наконец-то выкатываемся из храма Божьего на лужок, Сакураи вздыхает и говорит:

— Знаешь, мне на самом деле очень нечасто приходится чувствовать себя азиатом. Забавное ощущение… Как тебе церковь?

— Из нее слишком далеко до Бога…

— А ты — жесткий человек.

Да. Если кто-то не знал.

Пока сэнсэй из Киото читает лекцию, мы с Сакураи лазим по окрестностям. Ничего интересного. Небольшие домики, здоровенные, заплетенные собственными воздушными корнями баньяны, прогуливающиеся по парку семьи. А еще тут живет кто-то очень похожий на белку. Только раза в два крупнее и весь черный. Этот «кто-то» до одурения прыгает по веткам баньянов. Кто бы это мог быть, а?

Вот здание с маленьким внутренним двориком — факультет архитектуры. Во дворе на низких столах валяются сломанные макеты. Точно такие, как у нас, — большие, с картонными рельефами.

— Мое разбитое прошлое, — говорю я…

— И мое тоже, — говорит подошедший сзади Сакураи.

Мы молча глядим на обломки бумажных монстров архитектурного обучения. Так стоят на кладбище — в тишине, скорбно опустив голову.

— Нацукасий?[52]

— Нет… Глаза бы мои на них не глядели…

И все же безумно странно, что у нас двоих может быть общее прошлое. Хоть и давно разбитое.

Замок в Тайнане не сохранился. Его там энное количество веков перестраивали и рушили, в результате остались только старые стены. И построилась совсем новая башня. И потому из светлого коридора нового здания выходит дверь — в никуда… Вокруг сохранился замковый город — примерно XVIII век. Никогда не видала ничего похожего. Желтые плоские стены сложены из морских кораллов с глиной. За ними — дома с низкими треугольными крышами. Тоже плоские, какие-то одномерные. Огромные тощие коты гуляют везде. В стенах внизу есть квадратные дырки — через них все производственные отходы выливали на улицу. Солнце садится.

«Если отреставрировать, будет красиво», — говорит Сакураи. Каково ему, этому пришельцу из цивилизации будущего, дотошному реставратору, не знающему, что такое недостаток средств, среди этих луж и заваливающихся домов, ободранного кровельного железа и старинных мозаик, осыпающихся на землю.

Мы заходим в дом. Каменный пол, узкость продавленного кресла. Непонятно, как тут живут люди. Из окна напротив смотрит мальчик. Я улыбаюсь ему, он улыбается тоже. В доме незнакомые люди, сыро… Непонятно, где заканчивается здание и начинается улица, полуулица-полудом. Тут везде так. Странное пересечение внешних и внутренних пространств — и люди невзначай переходят из одного в другое.

— Вон люк в полу, видишь? Он от подземного хода из замка, — показывает Сакураи.

— Правда???

— Ага, чтобы сбегать оттуда, ежели что. У хозяев тут в нем кладовка, а дальше никто не ходит. Я знаю это потому, что тут живут родители… (Чьи, я так понять и не смогла, в общем — каких-то знакомых или подчиненных местного мэра.)

— Круто?

— Ага! Еще как круто!

Мы выходим на улицу. Стремительный тропический закат уже на последнем издыхании. Нереальный оранжевый свет струится от неба. А навстречу ему с земли поднимается фиолетовый свет. Откуда??? Как будто бы затмение солнца. Висящая тишина. Грозовые тучи. Темные щели узких переулков затекают кроваво-фиолетовой тьмой. Бледный огонек свечи. Брусчатка. Мозаики стен отливают той же фиолетовостью. Провалы ворот и входов. Коты исчезли. Люди тоже. В пещерах домов видны отблески чего-то, непохожего на электрический свет. Хриплый смех за углом…