Япония в раннее Средневековье VII-XII века. Исторические очерки

Наделы выдавались подушно, но по закону всей надельной землей (кубундэн) распоряжался глава большой патриархальной семьи (гоко), распределявший затем наделы между малыми семьями (боко). На этой основе некоторые японские историки считают, что в японской деревне VIII в. существовала семейная, или патриархально-семейная, община. В частности, Иянага Тэйдзо утверждает, что после введения надельной системы рамки общины сузились и общинные отношения стали реализовываться внутри большой семьи [252, с. 66]. Если иметь в виду характер землепользования и совместную обработку земли, то мнение Иянага не противоречит точке зрения Кадоваки Тэйдзи, рассматривавшего патриархально-семейную общину как форму перехода к сельской общине [259].

Есть, однако, основания считать, что в японской деревне VII–VIII вв. развивалась сельская община. Совместная обработка земли в рамках большой семьи, индивидуальное ведение хозяйства не противоречат этому. Право пользования, реализовывавшееся сначала в большой, а с 721 г. — в малой семье, не единственный критерий для определения характера общины. Кроме обрабатываемых полей в деревнях и их окрестностях и в VIII в., и значительно позже существовали необрабатываемые общественные, заброшенные и неразработанные земли. Из общественного фонда выделялись наделы новым семьям, а неразработанные земли с 723 г. могли передаваться крестьянам на льготных условиях. В сущности, это были потенциальные общинные земли, и тот факт, что они юридически считались государственными, в данном случае составлял одну из частных особенностей развития феодальных отношений в Японии на их ранней стадии. Горы, леса, реки тоже считались государственными, но фактически ими пользовались либо община, либо отдельные крестьяне. Наконец, держатели надельных полей пользовались общинными оросительными системами, которые могли быть созданы только в результате совместного труда крестьян.

Закон оговаривал условия держания надельных полей. Их нельзя было продавать и покупать, передавать по наследству и закладывать. В многочисленных документах VIII в. отмечено всего два случая заклада надельных земель — буддийскому храму Тодайдзи. Однако их нельзя считать в полной мере закладом, поскольку этот акт не влек за собой перехода права на землю к заимодавцу в случае неуплаты долга [252, с. 63]. Допускалась, однако, аренда надельного поля с разрешения уездных властей и не более чем на один год. Вторично земля могла быть сдана в аренду только другому лицу. Существовало две формы аренды (тинсо) — тин, именующаяся в официальных источниках «продажей» надельного поля и имевшая в виду предварительную оплату весной, и со, при которой арендная плата вносилась из осеннего урожая [406]. Все прочие условия оговаривались между арендатором и держателем земли. Ответственность за уплату зернового налога-ренты нес арендатор.

Надельные поля нельзя было бросать, а выполнение фискальных обязанностей рассматривалось законом как компенсация за пользование землей. Это означало прикрепление крестьян к земле. По отношению к крестьянам — держателям надельных полей государство, как уже отмечалось, выступало как единый феодал, взимавший ренту, совпадавшую в данном случае с налогом. Такая форма земельных отношений вполне соответствовала уровню развития производительных сил на начальном этапе раннего феодализма в обществе, миновавшем рабовладельческую формацию.

По «Тайхо рицурё», наделы предоставлялись также на рабов (канко нухи кубундэн). На государственного раба полагался полный надел (2 тана), на частного — 1/3 надела крестьянина.

Сами рабы никаких прав на эти земли не имели. Наделами государственных рабов полностью распоряжалось ведомство государственных рабов (каннудзукаса), к которому они были прикреплены, а позднее — ведомство обслуживания императора (тономори-но цукаса). Ведомство же являлось и собственником всего урожая. Наделами частных рабов распоряжались их владельцы [252, с. 53–55]. В сущности, наделение рабов создавало возможность получения дополнительных доходов государством и частными лицами — прежде всего членами императорской семьи, столичной и местной знатью.