Японская новелла

— Помните, мы с вами говорили, хотели обсудить мой неофициальный визит. Но тут дела... Меня неожиданно пригласил сёгун. Я так хотел с вами встретиться, но пару дней назад, я должен был быть у сёгуна. Я прошу прощения, что еще не был у вас. Я непременно навещу вас дома.

Уцуномия хотел снова забраться на лошадь, но тут появилась Кэйга, Усугумо, Харусамэ и еще с десяток куртизанок:

— Что вы, это невозможно! Только появились и тут же собираетесь нас оставить!

Они вцепились в рукава Уцуномии и потащили его в дом. Делая вид, что сопротивляется, Уцуномия вошел в гостиную. Только сейчас Уцуномия понял, как стыдно то, что он сейчас делает, он не ожидал ничего подобного. Как бы ему хотелось сейчас оказаться на месте какого-нибудь торговца сельдью на улице столицы! Ему было даже страшно представить, что еще могло быть у Нами на уме.

Хозяин внимательно наблюдал за Уцуномией, и решил, что хотя тот был самураем из далёкой провинции, но все же он хорошо сложен, и вполне походит на столичного жителя. Хозяин поставил черную лаковую чарку на лаковый, покрытый золотой пылью поднос.

— Господин Уцуномия, выпейте чарку. А если желаете какую-нибудь из девушек — передайте чарку ей.

Уцуномия взял полную чарку и осмотрелся. Которая из девушек Кэйга, та, что иссушила его сердце? Все куртизанки были так же красивы, как Кэйга. Конечно, он-то влюблен в Кэйгу, но девушек так много, и каждая из них кажется той самой. “Наверняка, протяну чарку, и ошибусь. А если уж ошибусь, передавая чарку, точно стану всеобщим посмешищем!” Расстроенный этой мыслью, он посматривал то на одну девушку, то на другую, и в конце концов протянул чарку той, что была самой уверенной из всех куртизанок. И это оказалась Кэйга. Кэйга с интересом взглянула на него.

— Восхитительная чарка, не правда ли, — сказала она, подняв чарку и несколько раз повернув ее.

Остальные девушки с завистью смотрели на Кэйгу, некоторые вышли из комнаты, а те, что остались, стали на все лады расхваливать Кэйгу.

В это время Нами сказал:

— Господин Уцуномия, когда темнеет, на улицах столицы неспокойно, не желаете ли направиться к себе, а уж завтра снова прийти сюда.

— И вправду, я так много выпил сакэ, что забыл о времени, пора уходить. Прощайте, — ответил Уцуномия и ушел в свой дом.

Вскоре пришел и Нами.

— А ты совсем неплохо изобразил Уцуномию. Уж теперь вечером Кэйга обязательно придет к тебе. Ты должен приготовить гостиную и вообще все как следует. Смотри, чтобы все эти люди, которые якобы тебе служат, не начали говорить, когда их не спрашивают, что-нибудь вроде “Пропала моя сегодняшняя торговля, всю выручку потерял!” Стыда не оберешься. Да и сам, что-нибудь такое скажешь во сне и покажешься ей грубияном, — предупредил Нами и ушел.

Как они и думали, лишь только спустились сумерки, Кэйга пришла в дом Уцуномии. Они стали развлекаться. Кэйга думала: “Что-то тут странно. Ведь Уцуномия — даймё, но совсем не такой человек, как я про него слышала. У него нет детей, семьи, в комнате он один, грубый какой-то. Слуги говорят громкими голосами, будто они — ровня хозяину. Очень странно”.

Она лежала не засыпая, обдумывая то, что увидела. Уцуномия же, напившись сакэ, только пришла ночь, тут же заснул, широко зевнул во сне и сказал: “Эй, подходи, покупай сельдь-иваси. Беги сюда, не жалей ноги, лучшая сельдь-иваси у Гэндзи-обезьяны из Исэ с побережья Акоги!” Кэйга все поняла. “Так вот в чем дело! Не даром все это с самого начала показалось мне странным! Не иначе как я дала клятву торговцу сельдью! Что же теперь со мной будет! Ведь скрыть невозможно, все станут говорить, что у меня связь с торговцем сельдью, что я грязная, воняю рыбой. Кто теперь пригласит меня! Придется мне постричься в монахини и уйти отсюда, куда глаза глядят!”

Она залилась горькими слезами. Слезинки упали на лицо Уцуномии, спросонья он подумал, что это дождь и пробормотал: “Что это, дождь. Эй, слуги, несите циновки!” Сказав это, он проснулся и огляделся кругом Лицо женщины было красным от горьких слез.

Какой стыд. Уцуномия вспомнил, что бормотал что-то во сне.

— Я много выпил, заснул не помня себя, кажется, я что-то говорил во сне. Почему ты не спишь?

Кэйга ответила:

— Что ты там бормочешь? Ты же торговец сельдью! Что я теперь стану делать? О, этот проклятый Нами! Все он!

— Я — судья Уцуномия, и я не знаком ни с одним торговцем сельдью. Первый раз слышу что-либо подобное!

После этих его слов Кэйга хотела выложить все начистоту, но, желая, чтобы он по-настоящему испытал стыд, стала спрашивать слово за словом.

— Сначала ты сказал во сне “побережье Акоги”. Отчего это?

Уцуномия ответил: