Японская цивилизация

Благосклонность эзотерического или сентиментального буддизма к живописи в большой степени способствовала тому чудесному расцвету, который узнала живопись в эпоху Хэйан. В самом деле, новая религия нуждалась в огромном количестве изображений, и живопись обязательно включалась в ту совокупность знаний, которые требовались от монахов. Изображения включали абстрактные композиции (такие, как мандала), портреты основателей учения ( нисэ-э), сцены умиротворения: Амида, сопровождаемый ангелами и светом, или стоящий перед красным солнцем рая Запада, или, излучая покой, принимающий умерших (райго);сюжет нирваны — сияющее тело Будды создает образ просветленной смерти, несмотря на стенания близких родственников, еще не достигших высшей ступени. Подлинная живопись ямато-эмежду тем связана с развитием повествовательной картины. Ее возникновение было связано с тем, что она вставлялась внутрь текста, который иллюстрировался, и только впоследствии она приобретает самостоятельное значение. Эта живопись в том виде, в каком она проявляется, например, в замечательных «Свитках Гэндзи», создавалась для обитателей двора и стремилась выразить многообразие их существования. Цвета, накладываемые на плоскость, тщательно фиксировали четкие очертания рисунка, вначале лишь намеченного (хикимэ хагибана),где лица изображались только тонкой черточкой, намекающей на глаза, и простой закорючкой, отмечающей нос. Между тем персонажи, занимающие более низкое положение, с самого начала были представлены более реалистично. Сцены следуют одна за другой, они представлены как увиденные в воздушной перспективе, внутри архитектурных строений имеющей геометрическую форму. Постройки изображены без крыш (фукунуки ятай).Сцены располагаются вдоль свитка, каждая из них соответствует тому, что может охватить взгляд; деревья, цветущие или обнаженные, указывают на время года; листва и травы, согнувшиеся под ветром, выражают меланхолию осени.

Наряду с придворной живописью в феминизировавшемся вкусе ( онна-э) великих романов данной эпохи, фигурирует и более реалистическая школа, представленная «Свитком легенд горы Сиги» (сигисан энги эмаки),созданным во второй половине XII столетия. Если желание художника сохранить повествовательный характер живописи и роднит его со «Свитками Гэндзи», то этого нельзя сказать о религиозном духе этого произведения, об иронической мощи изображения, слегка приподнятого, о более светлых красках. Этот свиток тем не менее также являлся произведением профессионального придворного художника, о чем свидетельствует точное воспроизведение обычно скрытых частей дворца. Таким образом, следует говорить скорее не о двух традициях, но о двух стилях. Один, характерный для «Гэндзи», является более интимным, деликатным, этот стиль стремится к тонкому символизму часто ярких красок, богатых даже в том случае, когда используется гризайль. Другой стиль прямо связан с китайским искусством рисунка тушью и талантливо начинает неиссякаемую традицию японского юмористического рисунка.

Этой традиции было суждено снискать особенное благоволение монахов-художников. К их произведениям, например, относятся замечательные «Свитки сатирических изображений животных» (Тодзугига),которые приписывались монаху Какюю (1053–1140), известному также как Тоба Сёдзё. Свитки хранились в монастыре Кодзандзи, около Киото, одном из наиболее оживленных центров буддийской живописи. Если точный смысл этих карикатур сегодня и утратился и возможны любые варианты их интерпретаций, то их сатирическая природа не вызывает никаких сомнений и помогает лучше понять ту жизнерадостность, которая впоследствии запечатлялась в широко распространенных иллюминированных свитках. Эта жизнерадостность впоследствии обнаруживалась и в жанровой живописи, и, наконец, в гравюрах.

В наши дни юмористический рисунок ( манга) успешно использует течение, заметное в живописных свитках, которое, соприкасаясь с западным искусством, приобретает новую силу. В начале эпохи Мэйдзи англичанин Чарльз Виргман (1834–1891) познакомил японцев с сатирическим журналом «Японский Панч»; успех этого журнала оказался таким, что выражением «японский Панч» называются все современные карикатуры. С 1905 года произведения Катадзава Какутэна превращают карикатуру в особое средство выражения, высоко оцененное журналистами. Соединились традиция и современность. Остроумие, присущее монахам и ученым прошлого, было поставлено на службу печати.