Японская цивилизация

Роман в эпоху Эдо обязан своим успехом творчеству Ихара Сайкаку (1642–1693). Редкий писатель оказывается до такой степени определяющей фигурой при создании литературного жанра. Избалованный сын богатых торговцев из Осаки, он принадлежал к классу городских коммерсантов, вокруг которых и должны были кристаллизоваться, хорошо это или плохо, искусство и литература. Творческая зрелость Сайкаку, первоначально блестящего поэта хайку школы Данрин, совпала с моментом наибольших успехов Японии в ходе индустриализации, который называют эрой Гэнроку (1688–1703); этой типичной культуре суждено было продолжаться вплоть до 1793 года.

Творчество Сайкаку представляет собой по преимуществу счастливое сочетание таланта и времени. Очень мало известно о жизни романиста, за исключением того, что его жена и дочь умерли рано и что сам Сайкаку после этого отправился странствовать по дорогам с узелком нищенствующего монаха. Вскоре он создал новый литературный жанр, так что Бакин впоследствии отметил, не без зависти: «Сайкаку принадлежал к семейству Ихара, давным-давно обосновавшемуся в квартале Ёийя-мати в Осаке. Хотя этот человек и не овладел ни единым китайским иероглифом, он оказался в состоянии написать множество томов занимательной литературы, касающейся нравов своего времени, и на протяжении длительного периода его сомнительная известность была велика». В могущественной Осаке, в которой писатель провел большую часть своей жизни, где развивался его вкус к литературе, для которой он разыскивал свои сюжеты в галантном мире куртизанок, формировалось ощущение «бренного мира» ( укио). Само понятие было позаимствовано в буддийском словаре и напоминало о суетности и хрупкости существования. Именно Сайкаку выразил его в максимальной степени в своих «модных рассказах» ( укиодзоси).

В знаменитых сочинениях Сайкаку — «История любовных похождений одинокого мужчины» ( Косёку итидай отоко),«История любовных похождений одинокой женщины» ( Косёку итидай онна),«История любовных похождений пяти женщин» ( Косёку гонин онна)— развивалась тема любви и последствий страсти в обществе, которое не ценит сильные чувства. Эти повествования завершаются драматически; делалось ли это в надежде, впрочем напрасной, обезоружить суровых цензоров (для которых он написал без вдохновения искусственную «Жизнь воинов») или же на подобной развязке просто отразилась тяжесть наказаний? Последние, без сомнения, меньше шокировали в ту эпоху, чем теперь, поскольку представляется, что правосудие XVII столетия в Японии, как в Европе, было скорым и нередко жестоким. Что касается его сочинения «Вечные кладовые Японии» ( Ниппон эйтайгура),то превосходное знание торговых кругов, к которым он сам принадлежал, придает им значение бесценного документа.

От Камакура до Момояма: рассказы и повести