В разные эпохи японские художники умели передать чувства, связанные с привилегированным положением ребенка в семье. Миягава Теки (2-я пол. XVIII в.) изображает трогательную картину: ребенок, прильнув к материнской груди, участвует в семейной прогулке под цветущей вишней.
На «Свитке Гэндзи» (XII век) изображен принц Гэндзи, держащий малютку Каору. Черно-белая репродукция передает лучащуюся нежность этой сцены, но за ней угадывается общая печаль: маленький Каору — плод незаконной страсти супруги принца и его племянника Касиваги. Белая одежда (со временем краски изменились, и белый цвет слегка потемнел) указывает на возраст принца, в прошлом он сам был соблазнителем, теперь же оказался обманутым. Белое пятно символизирует растерянность и одиночество персонажа, особенно подчеркнутое красным цветом Одежд окружающих. Четыре «Свитка Гэндзи» — вершина искусства ямато-э.
В случае бездетности практикуется усыновление. Однако оно имеет мало общего с принятием ответственности за сирот или брошенных детей в современном европейском обществе. Скорее это напоминает обычай, распространенный в Древней Греции или Риме. Семья, которая хотела бы иметь наследника мужского пола, но потерпела в этом неудачу, может усыновить подростка. Он имеет права, которые имел бы родной сын, но с существенным отличием: он обязан жениться только на старшей дочери усыновившей его семьи. По обычаю его положение ничем не должно отличаться от положения родного сына. Однако на самом деле все происходит несколько иначе: как и молодая невестка, он должен доказывать своим трудолюбием и своими способностями право оставаться в семье, его положение чужака, вошедшего в семью, напоминает положение женщины. Пары, у которых вообще нет детей, обычно сначала удочеряют девочку, если возможно — родственницу мужа. Впоследствии ее супруга также примут в семье в соответствии с общепринятой процедурой. Независимо от того, являлся ли прямым или дальним родственником своих приемных родителей или нет, ребенок, перешедший таким образом в другую семью, становится в ней родным.