Читаем Японские народные сказки полностью

Японские народные сказки

— Я тебя не обману. Взамен поручи мне командовать войском.

— Но меня избрали все птицы. Не могу.

— У меня глаза острые, я все вижу издалека. На меня, зоркого хоо, положиться можно. Ну как, согласен?

Филин поддался на соблазн: очень уж он любил бобы! Хоо стал верховным полководцем.

Когда на другой день начали птицы готовиться к сражению, пчела прилетела к полководцу-хоо:

— Я — не птица, но все же у меня крылья. Прими меня в птичье содружество. Я принесу вам победу, — и рассказала потихоньку, какой наказ дала лиса звериному войску.

Обрадовался хоо и принял пчелу в птичье содружество.

Но вот начался бой. Звериное войско было могучим. Смело пошло оно в наступление. Лиса подняла свой хвост торчком. Но тут хвост словно огнем обожгло: это прилетела пчела и давай жалить лисий хвост.

— А-я-яй! — завопила лиса и невольно поджала хвост.

Все звери начали отступать. Тогда лиса поспешно снова подняла хвост, но пчела опять ужалила.

— А-я-яй, больно! — и лиса поджала хвост.

Звери, совсем сбитые с толку, стали отступать в беспорядке.

Все пропало! Лиса попробовала было поднять хвост торчком, но пчела опять стала его жалить. Под конец лиса уже не в силах была поднять хвост, а птицы перешли в решительное наступление. Звери кинулись бежать кто куда, и многим сильно досталось. Но хуже всех пришлось лисе. Ее тонкий хвост распух от укусов, стал большим-большим, да уж таким и остался.

Птицы одержали славную победу и начали кричать: «Бандзай!» Хоо стал государем птичьего царства, надел роскошный наряд и возгордился. Старый филин уже не смел к нему явиться запросто.

На следующий год собрали богатый урожай, но никто не принес филину обещанных бобов. Вот почему с тех пор филин кричит, чтобы напомнить уговор:

— Хоо, дай мне пять то бобов! Хоо, дай мне бобов! Хоо, хоо, хоо, хоо…

88. Коршун, воробей, голубь и ворон

В старину это было.

Весною расцвели вишни в горах. Стали слетаться туда разные птицы. Первым прилетел коршун с криком «тонбироро», следом воробей, чирикая «тинтико-тинтико», за ним голубь, воркуя «хаттобо-хаттобо». А последним явился ворон, каркая «гао-гао». Стали они вчетвером между собой советоваться:

— Какую бы нам придумать веселую затею, раз уж мы вместе собрались?

— А вот что. Вишни цветут, погода на славу, нас тут целая компания. Устроим-ка пирушку.

— Правда, правда, лучше не придумаешь!

Порешили птицы, что кому делать. Коршун — мастер рыбу ловить. «Тонбироро, тонбироро!» — полетел он к реке. Воробей — «тинтико-тинтико!» — поспешил за вином в харчевню. Голубь — «хаттобо-хаттобо!» — ножом стучит, закуску готовит. Ворон — «гао-гао!» — полетел взять в долг столики и чашки.

Вот началась пирушка. Сначала веселье не ладилось, ели, пили молча.

— Что ж это за пирушка, когда никто не поет и не играет?! Пусть каждый покажет свое умение!

Коршун сказал:

— Я сыграю на флейте.

Надел он накидку с гербами, достал из-за пояса флейту, покрытую красным лаком, и засвистел: «Тонбироро-тонбироро! Хёроро-хёроро!»

— Ах, как чудесно! — похвалил воробей. — А я подыграю на сямисэне.

Вычернил он себе зубы[148] и затренькал на струнах: «Тинтико-тинтико, тинтикотин!»

Настала очередь голубя:

— Не могу я сидеть на месте, когда флейта свистит и сямисэн звенит. Пущусь в пляс.

Повязал себе голову полотенцем в крупных горошинах и начал подпрыгивать, крутиться и хлопать крыльями, припевая: «Хаттобо-хаттобо! Хаттобо!»

А пока они играли и плясали, ворон — «гао-гао, гао-гао!» — кусок за куском отправил себе в глотку всю закуску.

Опомнились остальные трое, глядят: в чашках пусто, ни вина, ни закуски, а ворона и след простыл.

Очень разгневался коршун. С тех пор где ни увидит ворона, сейчас за ним погонится. Все думает, как бы поймать и наказать обидчика.

89. Редька, лопух и морковь

В старину, далекую старину редька, лопух и морковь были белые-белые — не то что теперь.

Однажды решили они втроем совершить прогулку в горы. Взобрались на высокую вершину и до того обессилели, что уже не могли спуститься вниз. Заплакали они в голос.

Шел мимо крестьянин, услышал их жалобные вопли и спросил:

— Что случилось? Отчего плачете?

— Влезли мы на гору, а слезть не можем, слишком устали. Сделай милость, отнеси нас домой.

— Вот оно что! Одного из вас понесу, так и быть, а троих не смогу, и не просите.

Взвалил он себе на спину редьку и ушел. Остались морковь и лопух в большой обиде:

— Это что же такое?! Редьку унес, а нас бросил в беде, негодный! Мы для него, выходит, ничего не стоим. Редька — всего только редька, чем мы, спрашивается, хуже?

Побагровела морковь от гнева — и до сих пор красная. А лопух от злости перевернулся и обгорел на солнце. Вот почему у него корень черный. Одна редька осталась белой.