Японские записи

– Мне хотелось лишь отметить, что тщательное изучение древнего мира, искусства прошлых эпох, мой опыт и, позвольте заметить, личный инстинкт приводят меня к убеждению, что истинные мастера прошлого, неустанно совершенствуя свое искусство, отнюдь не ограничивались однообразным копированием. Их зрелость измерялась не тем, насколько скрупулезно они следовали своим предшественникам, но тем, каково их творческое участие в непосредственном обогащении искусства, его жанров, стилей, почерков, умножение его выразительных средств. Именно в этом смысле – позвольте подчеркнуть – одних традиций недостаточно, как бы они велики ни были.

За японской маской

Иероглифические пиктограммы помогают нам понять, что корни прекрасного генеалогически уходят в эстетическое восприятие человеком окружающей природы в процессе его труда. И творчество по законам прекрасного есть сущность выявления в предмете его естественных свойств.

– И если сравнить японскую национальную архитектуру, особенно принципы интерьера, – говорит Охара сэнсэй в свою очередь, – с заморской, в частности американской, современной архитектурой, то здесь, на мой взгляд, зияет бескрайняя пропасть. Вообще говоря, с американцами японцы живут на противоположных берегах не только в смысле физическом или географическом. В океане вечнотекущей жизни Япония и Америка развивались в неодинаковых исторических плоскостях, в их общечеловеческом движении пролетали различные параметры времени; различны, конечно, их традиции и в мире интеллектуальном…

– Вы говорите с позиции прошлого, имея в виду пути, которыми шли страны, народы Японии и Америки. Но разве в наши дни положение не изменилось, разве в сегодняшней жизни японцев не наблюдается явлений нового характера, фактов американизации?

– Со дэс нэ, послевоенный период ознаменовался для Японии весьма существенными переменами в различных сферах, особенно разительными в области материального производства, индустриального развития. Американское влияние и даже участие здесь бесспорно. Для всех очевидно также не наблюдавшееся ранее вторжение американских воззрений в различные сферы социальных интересов японского общества. Однако, в отличие от материального производства, проникновение американских концепций в мир духовных взглядов японцев нельзя признать сколько-нибудь глубоким или органическим. Оно скорее носит внешний, поверхностный характер, представляет своего рода налет. Американская цивилизация, позвольте заметить, в основе своей не идет далее ограниченного прагматизма. Она, насколько мы ее осознаем, лишена глубины, философских корней, высоких духовных идеалов, свойственных иным культурам. У нее нет, с моей личной точки зрения, крайне важного фактора – исторического и интеллектуального наследия, которым обладают древние народы. Иными словами, речь идет о преобладании своего рода ущербной структуры – американского провинциализма, – для которой в большой мере характерно отсутствие самобытных традиций – исторических, культурных, эстетических. Отсюда, на мой взгляд, проистекает ограниченность в массе американцев интеллектуальных интересов, неразвитость художественного вкуса, превалирование дурных образцов в области этических норм и принципов.

– Но явления отрицательные могут влиять на других не в меньшей степени, чем факторы положительные. «Когда пересаживают старое дерево, с ним пересаживают и его болезни», – гласит японская поговорка. И разве японцы не испытывают их воздействия на себе?

– Со дэс нэ, – продолжает Охара, – примеры пагубного влияния «американского пути жизни» в Японии слишком многочисленны, чтобы их игнорировать или недооценивать опасность их последствий. Страна наводнена весьма низкоразрядной американской печатной продукцией, убогими комиксами и детективами, в которых проповедуется эротика, порнография, садизм, гангстерство; с телевизионных экранов не сходят бесконечные серии пошлых и тупых голливудских фильмов, где с поразительной одержимостью утверждается мир чудовищных преступлений, социальной патологии, кровавых кошмаров, психология бандитизма, возведенного в степень национальной мании, истерии…

– Факты, – замечаю я, – поистине восстают, со всей силой вопиют сами за себя… И ведь, как известно, «только слепые не опасаются змей»…