Японский фронт маршала Сталина

В связи с успехами СССР на советско-германском фронте американцы удвоили свои усилия для того, чтобы все же вовлечь СССР в тихоокеанскую войну. Как признавал глава американской миссии в Москве генерал Дин, «его главной и неизменной задачей было обеспечить участие Советского Союза в войне против Японии»[440].

Участие СССР в войне на Дальнем Востоке предусматривалось стратегическими планами США и Великобритании. Так, при определении общего стратегического замысла дальнейшего ведения войны президент США и премьер-министр Великобритании 25 мая 1943 г. одобрили доклад объединенного англо-американского штаба, в котором было записано: «После разгрома стран оси в Европе направить все ресурсы США и Великобритании во взаимодействии с другими странами тихоокеанского бассейна и, если будет возможно с Россией, на достижение в возможно короткий срок безоговорочной капитуляции Японии»[441].

В середине лета 1943 г. отношение Сталина к Черчиллю заметно ухудшилось. Причина состояла в том, что западные союзники уже несколько раз переносили ими же объявленные сроки открытия второго фронта в Северной Франции. Отвечая на очередной такой перенос, Сталин, не скрывая своего раздражения и даже возмущения, поставил вопрос довольно жестко. В своем послании Рузвельту от 24 июня он, в частности, писал: «…Вы пишете мне, что Вы полностью понимаете мое разочарование. Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину»[442].

В июле–августе между лидерами США и СССР произошел обмен посланиями по поводу организации личной встречи. Инициативу проведения такой встречи проявил Рузвельт. Сталин, согласившись в принципе, сообщил, что в течение лета–осени организовать встречу затруднительно. При этом он предложил, чтобы в ней принял участие и Черчилль. На этом настаивал и сам Черчилль. Для Сталина было важно, чтобы решения, принятые на встрече, были одобрены всеми тремя основными союзниками – СССР, США и Великобританией. Речь, конечно, в первую очередь шла об открытии второго фронта. Для Рузвельта же встреча была важна и с точки зрения определения в личной беседе со Сталиным совместной стратегии в отношении Японии. Об этом Сталин был поставлен в известность еще в июле.

Временный поверенный в делах СССР в США А.А. Громыко информировал Кремль 19 июля о своей беседе с Гопкинсом: «…Гопкинс уверен, что при личной встрече Рузвельт может удивить Сталина, насколько он, Рузвельт, готов далеко пойти в признании наших прав, в частности по территориальному вопросу. Гопкинс заявил, что у Рузвельта есть по территориальному вопросу определенные обдуманные планы, которые он изложил бы при встрече со Сталиным.

…Конечно, заявил Гопкинс, при встрече Рузвельт задал бы вопрос, каково будет отношение Советского правительства к Японии после того, как Германия будет разбита. Гопкинс понимает, что сейчас до разгрома Германии политика Советского Союза в отношении Японии уже определена. Япония не трогает Советский Союз, а он не трогает Японию. Изменений в этой политике до разгрома Германии ожидать не приходится. Но при встрече со Сталиным вышеуказанный вопрос Рузвельт может задать…»[443]

В этих высказываниях Гопкинса обращают внимание его слова о том, что Рузвельт «готов далеко пойти в признании наших прав по территориальному вопросу». Не совсем ясно, о чем идет речь – то ли о признании западной границы на момент начала германской агрессии, то ли о восстановлении прав СССР на отторгнутые от России Японией территории на Дальнем Востоке.

Встрече Сталина, Рузвельта и Черчилля в Тегеране предшествовала московская конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании (19–30 октября 1943 г.). В подготовленных для переговоров Объединенным комитетом начальников штабов США инструкциях особо указывалось: «Полное участие России в войне против Японии после разгрома Германии имеет важное значение для более быстрого и сокрушительного разгрома Японии с наименьшими потерями для США и Великобритании»[444].

Вопрос о возможности участия СССР в войне с Японией был затронут Хэллом на состоявшейся сразу после московской конференции 30 октября беседе со Сталиным. Сталин заявил тогда о готовности помочь нанести поражение Японии после разгрома Германии. Характеризуя занятую Сталиным позицию по дальневосточному вопросу, Хэлл сообщал в Вашингтон, что глава советского правительства «проявил глубокое стремление к сотрудничеству с США и Великобританией». Как писал Хэлл в своих мемуарах, Сталин сделал это заявление «уверенно, совершенно бескорыстно, не требуя ничего взамен». При этом он считал слова советского руководства «заявлением исключительной важности»[445].