Японский тиран. Новый взгляд на японского полководца Ода Нобунага

9. Снова повторяю: ты должен решиться выполнить все, что я говорю. При этом никогда не льсти мне, если чувствуешь, что я не прав или несправедлив. Если что-то беспокоит тебя, сообщи мне, и, быть может, я выполню твою просьбу. В любом случае ты должен почитать меня и не творить зла за моей спиной. Твои чувства по отношению ко мне должны быть таковы, чтобы ты даже ни разу не позволил вытянуть ноги в том направлении, где я нахожусь. Если будешь вести себя таким образом, как и подобает настоящему самураю, удача не покинет тебя вовеки[257].

В этом фрагменте можно выделить две основных темы: в статьях 2, 6 и 8 Нобунага дает инструкции Кацуиэ о том, как надлежит установить и поддерживать свою власть по отношению к местным воинам провинции Этидзэн. Основное требование — быть справедливым и требовательным. В статье 9 речь идет уже об отношениях между Нобунага и Кацуиэ, между верховным правителем и губернатором провинции. Нобунага очень жесток (особенно это касается фразы о том, чтобы Кацуиэ никогда не позволял себе направить ноги в сторону господина). Этот фрагмент часто интерпретировался как доказательство «самодурства и доведенного до крайности деспотизма» Нобунага[258]. Однако это яркое выражение, которое до сих пор используется в Японии, лишь подчеркивает, что отношения между Нобунага и Кацуиэ — это отношения господина и вассала. Нобунага напоминает Кацуиэ об оказанных милостях и предостерегает от попыток превратить власть над провинцией в средство реализации личных амбиций, от попыток начать самостоятельную политическую игру.

Кацуиэ внял увещеваниям Нобунага. Один маленький, но многозначительный эпизод, произошедший в 1581 году, через шесть лет после назначения, хорошо отражает тот баланс силы, который сложился между Нобунага и Кацуиэ. В конце марта 1581 года Кацуиэ отправился в Киото для участия в параде. Он прибыл в столицу в сопровождении «10 000 воинов и 10 000 слуг». За день до парада он преподнес Нобунага 30 золотых и три очень ценных предмета для чайной церемонии. Несмотря на это, Нобунага по-прежнему запрещал ему одевать на парад ярко-красное облачение, потому что хотел сохранить «это исключительное право за собой»[259]. Несколько месяцев спустя иезуит Луис Фройс своими собственными глазами наблюдал, что Кацуиэ обладает абсолютной властью в Этидзэн и Kara, где он «как второй Нобунага». Подчиненные Кацуиэ в провинции уважительно называли его «Уесама»; точно так же, только в масштабе всей страны, именовали самого Нобунага. Но наши сведения об участии Кацуиэ в столичном параде подтверждают, что, несмотря на свою почти неограниченную власть в провинции, он в высшей степени почтительно относился к Нобунага, человеку, которому он был обязан всем[260].

Признание при дворе

После внушительных военных успехов 1575 года Нобунага стремился расширить свои владения. Он отправил четырех своих полководцев в четыре области Японии: Кацуиэ в Хокурику, Акэти Мицухидо в Санъиндо, Хасиба Хидэёси в Санъёдо, а Сакума Нобумори в южную область (область Одзака). Позднее, в том же году, войска Нобунага выдвинулись из Этидзэн на север и вторглись в провинцию Kaгa (ныне — южная часть префектуры Исикава). Нобунага, пребывая в эйфории после завоевания провинции Этидзэн, заявил даже, что покорить Ното (ныне — северная часть префектуры Исикава) и Эттю (ныне — префектура Тояма) не составит труда[261]. Тем временем Ода Нобутада и Токугава Иэясу получили приказ укрепить восточный фланг и держать Такэда под контролем. Главная угроза, исходившая от Такэда Кацуёри, теперь, после победы при Нагасино, была устранена, так что у Нобунага имелись все основания излучать оптимизм. В письме к Датэ Тэрумунэ, даймё из Дэва, одной из самых северных провинций Японии, Нобунага писал: «Восемь провинций востока… в конце концов покорятся мне»[262]. Тем не менее, решающий удар клану Такэда Нобунага нанес только в 1582 году.