Японское искусство войны. Постижение стратегии

Во время войны с Китаем в 1894–1895 годах Япония оккупировала Тайвань, Пескадорские острова и полуостров Ляодун в Маньчжурии. Это вызвало недовольство западных держав, которые, объединившись, заставили японцев вернуть Ляодун. Десятилетия спустя, перед началом Второй мировой войны, японские ораторы и политические памфлетисты все еще негодовали от злобы по поводу нанесенного оскорбления. Они чувствовали, что Японию произвольно выключили из «современной жизни», которую сам же Запад и навязывает и которая в то время, на уровне международной политики, очевидно, подра-зумевала борьбу за власть над старой Азией.

Утагава Куниёси. Обоси Юраносукэ Ёсио, сидящий на раскладном стуле, держа в руках барабан с палочкой и поддерживая плечом копье. XIX в.

В 1902 году Япония заключила союз с Англией, повысивший ее престиж в глазах Запада. Еще более увеличился он после того, как в войне 1904–1905 годов Япония нанесла поражение России. Одно время Россия вызывала серьезные беспокойства в Западной Европе как соперница за влияние и концессии в Нейтральной, Южной и Западной Азии, от Турции и Армении до Афганистана, Индии и Тибета.

Порадовавшись тому, что Россия получила пощечину, Запад, безусловно, беспокоился, а не станет ли Япония еще более достойным соперником, если ее военная мощь будет продолжать расти такими темпами. Американский президент Теодор Рузвельт поспешил вмешаться с мирными инициативами, чтобы положить конец русско-японской войне, и Япония получила признание в качестве мировой державы. К 1910 году Япония смогла даже аннексировать Корею.

В 1914 году Япония официально объявила войну Германии и напала на германские концессии в северо-западном Китае. В следующем году Япония предъявила китайскому правительству меморандум из 21 требования, в котором, кроме всего прочего, требовала: передачи ей в пользование земель, прежде находившихся в зоне особого интереса Германии; предоставления ей для колонизации и добычи полезных ископаемых Маньчжурии и Монголии; передачи под контроль японцев главных угольных шахт Китая; запрещения дальнейших уступок земли другим державам; управления военными, коммерческими и финансовыми делами Китая.

Откровенная смелость подобных заявлений сама по себе достаточно красноречиво характеризует ситуацию того времени. Мировые державы воспрепятствовали попытке Японии прибрать к рукам контроль над политикой Китая, но остальные японские требования Китай принял. В 1917 году Япония выдвинула еще более жесткие требования и в 1918 году вырвала второй договор. После окончания Первой мировой войны Японии, по секретному соглашению с союзниками, были переданы германские концессии на северо-востоке Китая.

По завершении войны японский экспансионизм на время перешел из военной в экономическую и дипломатическую сферы. В 1922 году японские оккупационные войска были изгнаны из Сибири, где они находились с 1918 года. Произошедшее в 1923 году в столичной префектуре землетрясение окончательно опустошило экономику страны, и без того уже серьезно подорванную обильным оттоком денег из национальной промышленности в область импорта. Всеобщая урбанизация жизни, сопровождавшаяся ростом потребительских расходов, усугублялась еще и массовым наплывом в города безземельных крестьян, которые были не в состоянии платить чрезмерную ренту за пользование наделами.

Мировая паника 1929 года и последовавшая за ней Великая депрессия нанесли по нестабильной Японии сокрушительный удар. Города переполняли безработные жители сельских районов, бежавшие от ужасающей нищеты, а сознание людей разрывалось ввиду явного противоречия между традиционными идеалами бережливости и духом потребительства и соперничества, неотъемлемого от вестернизации. Теперь определенные японские политические и военные круги вновь повернулись к экспансионизму, национализму и идеям строгой дисциплины.

Утагава Куниёси. Накамура Кансукэ Тадатоки, отражающий летящие в него связки дров, упирается ногой в блок из древесного угля. XIX в.

Экспансионизм рассматривался как возможность ослабить социальную и экономическую напряженность, вызванную невиданным ростом безработицы. Национализм виделся как лекарство от опьяненного восхищения западными вещами, от того, что уже вызвало серьезные экономические проблемы в рамках сложившейся системы. Национализм в извращенной, псевдосинтоистской форме использовался и для оправдания японской колониальной экспансии. Суровая дисциплина, в основе своей – гражданская форма милитаризма, иногда подававшаяся в обличье дзэн-буддизма либо дзэнских боевых искусств, – призвана была противостоять влиянию западного демократического свободомыслия, считавшегося также в реакционных кругах Японии прямой угрозой социальным и экономическим устоям японского общества.