Ярь

Выбрался ощупью из отсека. Нигде ни искры. Ни зги. Шлюзы открыты. Люки выдраны, как лопнувшие перепонки. Воздух странный. Кромешный мрак хрустел на зубах горькой пылью. Вкус остановленного мгновения.

А потом хлынули крики. Отовсюду. Не один я полз в кают-компанию, хотя обязан был оставаться на местах и сохранять спокойствие. И правильно делал: кто-то из экипажа — только они наизусть знают все переходы — громыхал по перегородкам и орал, похоже, в сложенные рупором ладони:

— Всем, кто слышит! Покинуть отсеки, идти на мой голос. Сбор в кают-компании. Всем, кто слышит…

— Оружие, фонари, зажигалки, пьезорки есть? — спросил густой, как смоль, бас, когда я ввалился в шлюз. — Сдать!

Вопрос был таким абсурдным, что паника куда-то делась. Скончалась от шока. В космос на спичках… в гипер на пьезорке…

— Не курю и безоружен.

— Имя, звание?

— Лесь Белов, пассажир с третьего уровня. Билет показать, контролер?

— Угу, — злобно буркнул смоляной бас, — только свет включи, а то номера не видно.

— Что случилось-то? — я всё ещё надеялся на банальную аварию, но промерзшее от страха нутро чуяло — влипли по самое не могу. И не факт, что выберемся живыми.

— Случилось? Бал-маскарад, блин, — ругнулся невидимый во тьме обладатель баса. — Отползай по стенке вправо. И тихо. Не кричать, не искать своих. Через четверть часа перекличка, тогда и узнаешь.

Я шагнул. Чьи-то руки меня обняли, жаркий шепот моментально согрел:

— Лесь! Живой!

Есть Бог на свете, есть.

— Всегда, Янка!

Мы не поняли, когда захлопнулась крышка «банки». Просто бас «контролера» не отозвался на перекличке. Капитан тут же приказал всем отойти от шлюза. Толпа колыхнулась, и нас с Янкой вдавило в стену. И стена непонятно спружинила. Оказалось — ее уже нет. А вместо — нечто склизкое, упругое.

— Добро пожаловать в задницу Бога! — съязвил Влад. Мне бы его оптимизм.

В отсек, где был шлюз, прохода не стало. Там тьма оказалась прожорливой — глотала с причмокиванием.

И ни одна пьезорка не работала.

И стал свет…

Обреченному не помочь. Он повисает над головами — погребальный костер из самого себя. Светит кошмарной лампой. И банка заполняется воздухом с запахом озона. А дальше — по разному. Пусть кто-нибудь другой рассказывает, как невидимые рыбы начинают клевать на червя, как сосут его изнутри.

И снова — тьма. Тьма — это хорошо. Это значит — никто сейчас не умирает.

Заметили: спящих жрабы не брали. И все начали спать по самое не могу или просто лежать, таращиться в никуда, стараясь не двигаться. И каждый боялся пошевелиться первым.

Через сутки взяли сразу троих. Манны было — по щиколотку. Влад предположил: нас усиленно кормят — слишком вялыми стали.

Светляки горят почти час. Алена, жена Капитана, несколько часов висела над нами. Почему — знают только жрабы, но у них не спросишь. А мы скопом держали ее мужа, прижимали к полу — чтобы не бросился за ней подыхать. Держали, пока он не прохрипел с обжигающей, ненавидящей яростью:

— Слушать сюда! Есть задание, смертники! Дезертирам — вышка!

Мы думали — всё, хана Капитану, съехал мужик. Ан нет. Каждому нашел, чем заняться, ПОКА СВЕТЛО. Проверять уцелевшее оборудование, ремонтировать, что можно, чинить одежду. А сам рванулся в заблокированный шлюз в том самом отсеке… и ничего не случилось. Оказалось, есть к шлюзу доступ. Есть! Так и ковырялся там часа три, едва успели его выдернуть, когда на светляка Алены, наконец, клюнуло, и свет стал медленно меркнуть.

Янка ревела — глухо, зарывшись мне в плечо. Мои руки бродили по ее липким волосам, очищая от сгустков манны.

— Тише, ребенок.

— Не могу! Это еще хуже, Лесь, — невесомым шепотом жарко обдало ухо. — Уже не страшно — тошно! Как представлю себя такой мертвой лампочкой, а живые внизу деловито копошатся, куртки зашивают… и радуются такому свету! Хуже, чем животные!

— Хуже — падать лапками вверх и ждать, когда раздавят.

— Это бесчеловечно! Человек всегда уважал чужую смерть. Всегда! А тут… циничная утилизация всего!

— Спи, ребенок. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов…

Она всхлипнула.

— Эй, по правому борту, спать! — проворчал Влад.

— Уснешь тут! — зашевелились во тьме остальные.

Кэп молчал. Где он? Шлюз не всегда чавкает, когда там исчезают люди.

— Командир!

— Не ори, не глухой, — отозвался командирским голосом дальний угол, у самого отсека. — Кому тут жить надоело?

Облегченный вздох похож на шум ветра в невидимом лесу. В потном вонючем лесу.

— Значит, так, мужики… и леди! — капитан был, как всегда, злобен и сосредоточен. — Бунт отменяется. Пользоваться будем каждой секундой какого бы то ни было света. Разумно пользоваться, богомать! — sorry, леди! — а не столбенеть в молитве, в дерьме или в чем вы там все столбенеете. Если кто еще не понял, поясняю: жрабы перестают следить за нами с того момента, как выбрали червя. Банка в это время без присмотра. Остается взломать крышку.

Влад оживился, радостно толкнул меня в бок, не занятый Янкой:

— Да запросто взломаем! Есть гипотеза, кэп. Может, они слепнут?