Ярчук — собака-духовидец

ЯРЧУК СОБАКА-ДУХОВИДЕЦ Книга о ярчуках

I [1]

Ярчук, мр. У Даля «первые щенки, особенно от суки первого же помету»; шестипалые собаки с долгим висячим когтем; «ярчука ведьма боится». Афан. П. В. І, 734. Это — собака духовидец, собственно рожденный «місяця Ярця», т. е. в Мае, когда и «мавській Великдень» (см. выше Русалки). Это производство подтверждается следующим: «Марчук, которого боится и волк, и нечистая сила» (Мачтет, Бел. панна, Киев. Ст. 1889, II, 347, из Подольской губ.), т. е. пес рожденный «в Марцю» (= в Марте), тоже вероятно в какие-либо задушные дни.

«Quidam tradunt, si unus (щенок) gignatur, nono die cernere, si gemini, decumo itemque in singulos adici totidem tarditatis ad lucem dies, et ab ea quae sit femina ex primipara genita Faunos cerni. Optimus in fetu qui novissimus cernere incipit aut quem primum fert in cubile feta», Plin. Hist. Nat. VIII, 62.[2].

А. А. Потебня. Этимологические заметки. Живая старина (СПб.), 1891. Вып. III.

Индоевропейские народы приписывали собакам духовидство; они чуют приближение богов и демонов, незримых очам смертного[3]. Таким чудесным свойством обладают по русским поверьям: а) двоеглазка — черношерстная собака, имеющая над глазами два белые пятна, которыми и усматривает она всякую нечистую силу[4], и b) ярчук — собака, у которой будто бы во рту волчий зуб, а под шкурою скрыты две змеи-гадюки (Харьк. губ.); она чует черта и наносит ведьмам неисцелимые раны[5]. Эти подробности свидетельствуют, что народ еще смутно помнит о тех баснословных, одаренных и особенно зорким зрением и особенно страшными зубами псах, которые преследуют в дикой охоте вещих облачных жен; очи, видящие демонов, и зубы, терзающие ведьм, суть метафоры сверкающих молний.

А. Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований, в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. Т. I. М., 1865.

Ночь вызывала в младенческом воображении представление о смерти и загробном мире. Лунное божество часто становится в мифологии божеством смерти, а звезды, окружающие его толпами, представляются душами усопших людей. Поэтому и лунный пес получает загробный характер и становится стражем мира усопших, как греческий Кербер или эранские собаки, охраняющие мост Чинват. К этой роли собаки повели некоторые наблюдения над ее привычками: ее вой по ночам наводил людей на мысли о смерти и считался предсказанием близкой кончины хозяина, или кого-нибудь из членов семьи. В том же смысле объяснялась и привычка собак рыть ямы. В мифологии разных народов собака является вестницей смерти. Германские норны, соответствующие греческим паркам, сопровождались собаками[6]; у Греков собака была животным страшной Гекаты и приносилась ей в жертву[7]; на древних саркофагах собака изображалась как вестница смерти[8], Египетская лунная богиня Бубастис, родственная Изиде, была сопровождаема собаками[9], а бог Тхот (Техути), соответствующий греческому Гермесу, в роли проводника душ в царство теней, изображался с головой кинокефала[10]. Представление об адском псе, известное из мифологии греческой и эранской, встречается и у других народов. Гуроны (в Америке) думают, что через реку смерти перекинут ствол дерева, по которому должны переходить мертвые; собака, охраняющая этот ствол, бросается на души и некоторые из них падают в воду[11]. Точно так же по мнению многих народов собаки имеют способность видеть духов, невидимых людям, и обнаруживают это воем.

В скандинавской мифологии богиня смерти Гела (Неl), обходящая землю, высматривая себе жертву, видима для собак[12]. Римляне думали, что собаки женского пола первого помета способны видеть фавнов ночью и прогонять их лаем[13]. В некоторых местностях России подобные собаки также слывут духовидцами[14]. В Одиссее (XVI, ст. 160–163) говорится, что Телемак не видел Афины, которая стояла подле него, но ее видели собаки:

Не всем нам боги открыто являются, но Одиссей мог очами
Ясно увидеть се и собаки увидели также:
Лаять не смея они, завизжав, со двора побежали.