Ярилина рукопись

– Ярило! Это меняет дело! – Митя с досадой покачал головой. – Вот оно что… теперь, конечно, мне все понятно…

– Как она узнала? – повторил Сева.

– Понятия не имею! Думаю, догадалась. Ну или кто-то из ее подружек. Потому что Василиса спросила то же самое у Арсения.

– У Арсения?.. – упавшим голосом отозвался Сева.

– Это плохо, теперь и он, возможно, догадается, что такое предположение… хм… вполне имеет почву под собой. Кто-то еще об этом зна…

– Секретничаем? – усмехнулся Арсений, подходя к ним со спины.

Митя осекся на полуслове, и они с Севой уставились на друга.

– Вы разговаривали про Сирен или это слово просто так витает в воздухе? – С лица Арсения не сходила хитрая улыбка.

– А мы тебя и не заметили, – попытался сменить тему Муромец, но Сева тут же перебил его:

– Что ты сказал Василисе, когда она спросила, Сирена ли я?

– Конечно, я сказал, что это невозможно. Уж я-то хорошо знаю историю магических народов! Да и местные нравы я изучил. Сирене никто не позволил бы проходить Посвящение. Или… я что-то напутал? – взволнованно добавил он.

– Сева, мне кажется, самое время… – начал Митя, но Воздушный колдун снова не дал ему договорить. Он резко вскинул правую руку в сторону шеи Арсения и сжал его горло пальцами. В глазах Арсения отразилось удивление, смешанное со страхом, но он не стал сопротивляться, а только воскликнул:

– Овражкин! Что ты делаешь?!

– Сирены и правда были моими предками, но ты не сможешь никому об этом рассказать, – Сева медленно опустил руку и оглянулся по сторонам – вокруг, к счастью, никого не было.

– Арсений, – миролюбиво начал Митя. – Ты не подумай ничего такого – это просто заклятие Неразглашения. Теперь ты, даже если очень захочешь, не сможешь рассказать Севину тайну никому.

– У меня что, язык отсохнет?

– Язык – нет, – холодно сказал Сева.

– Что-нибудь другое? – с ужасом спросил Арсений.

– Понимаешь, – продолжил Муромец, – в нашем сообществе Сирены считаются нечистью, и любые контакты с ними не очень приветствуются.

– А кто-то еще знает, что ты?.. – Арсений невнятно пробормотал последнее слово.

– Велес и Лиса. Ну и, разумеется, мой отец, – все так же сухо ответил Сева.

– А кто из твоих родственников был этой… мхм-прэ-э-э-с-с-стш?

Воздушный колдун ничего не ответил, его бледное лицо нахмурилось. Он развернулся и зашагал вперед, минуя тропинку, которая вела к озеру, затем свернул левее и остановился на лужайке, где возвышался деревянный забор.

По давней традиции трое музыкантов сидели на заборе и выдували из свирелей звенящую мелодию, пока остальные колдуны проводили обряд. Песнью зимы называлась эта музыка, но ученики между собой звали ее «песнью смерти».

Дождь закончился, но балка, на которой предстояло сидеть, оставалась сырой, к тому же была грязной и скользкой. Сева провел по ней ладонью, и над деревянной поверхностью засеребрился легкий туман. Подоспели и двое других музыкантов, вертя в пальцах дудочки. Один из них, Огненный маг Дима, который был старше Севы на год, да и выше его на голову, демонстративно отвернулся, не поздоровавшись. Третий же музыкант, напротив, приветливо кивнул и протянул Севе руку. Этот рыжеволосый, насколько Сева помнил, попал в Заречье только в прошлом году.

Сева забрался на забор и свесил ноги. Отсюда было прекрасно видно небольшой пруд и выстроившихся вокруг него колдунов, которые готовились к обряду. Ирвинг, глава Светлого сообщества, руководил группой колдунов, что разувались, сидя на сырой траве. Усыпление природы было еще более сложным обрядом, чем животворение воды, потому что требовало полной концентрации всех присутствующих, но младшие колдуны создавали много проблем – им постоянно хотелось смеяться.

Часть ребят проследовала за наставником по Обрядам Федором Кощеевичем к лесу, но из виду они не исчезли, их силуэты лишь немного померкли в темноте. Остальные же колдуны вместе с Ирвингом встали вокруг пруда, у самой кромки воды. Сева содрогнулся, представив, в какую ледяную воду им сейчас предстояло войти по пояс, и посочувствовал Муромцу.