Яркая Искра забытой любви (СИ)

— Самые безобидные, — улыбнулся я, пряча усмешку в стакане. — Но если бы Жасмина их услышала, вымотала бы тебе все нервы, строгий папочка. Поговаривают, что ты свою звёздочку держишь для кого-то из своих, из Старших. Прячешь ее Свет ото всех, чтоб меньше покушались. Но судьбу своей дочери уже предрешил.

— В кое-то веки слухи попали почти в точку, — усмехается Прайдон.

— Кроме того, что я прячу ее Свет. Он сам спрятался, в ожидании тебя, — добавляет Кирилл.

— Суть не в том, ребята, — злюсь я на недогадливость демонов. — Жасмина чисто из духа противоречия будет протестовать! Ей нельзя слышать такую трактовку ситуации, это раз! И на нее обратил внимание другой демон, это два!

— Её Источник спит, — не соглашается Антон, — кто бы на нее не посмотрел из демонов, увидит лишь человека. Она не может вызвать интерес у наших.

— Никто не верит, что она человек, — парирую, я. — И за нами следили, пока я не ушел порталом. Я не смог засечь, кто. Только сам факт слежки чувствовал.

— Тебе надо быстрее вставать на ноги со своим Кругом. Займись этим, как можно скорее. Пока Источник спит, всё равно слияния быть не может. Она должна сама к тебе потянуться.

— Я знаю, — раздражение в моем голосе. — Не думаете же вы, что я ее трону неинициированную?

— Не тронешь, — вздыхает Кирилл, — но это не значит, что она в безопасности. Никто не знает, что уготовило Мироздание, чтобы снова сорвать ей печать с дара.

— Если ты собираешься запереть малую под замок, — недовольно качаю головой, — это самая большая ошибка, какую только можно сделать. Поверь, она назло всем будет вредить, сбегать и артачиться.

— И что ты предлагаешь? Пусть идет на все четыре стороны?

— Да, именно так, — я наслаждаюсь хмурым недопониманием в глазах демонов. — Кирк, Жасмина — не Лилия. Ее НЕЛЬЗЯ запереть в четырех стенах и сказать «ты моя, смирись!» Эта не смирится, — я отрицательно покачал пальцем, довешивая моим словам значимости. Ребята, как завороженные проследили за моими телодвижениями и как по команде подняли на меня глаза.

— С ума сошел? — Первым пришел в себя Кирилл. — Ей еще двадцати нет. В жопе детство играет и юношеский максимализм. Ей нельзя давать свободу!

— Ей нельзя свободу пресекать! Это вызовет бурный протест. Но я не говорю, что ее не надо охранять. Просто ненавязчиво. Не ущемляя в правах.

— Хитёр… — признаёт Прайдон, до этого внимательно вслушивающийся в моё предложение.

— Ну, хоть втык я ей могу сделать за всё это безобразие? — Недовольно порыкивает Кирилл.

— Всенепременно, — улыбаюсь я. — Всенепременно, Кирк…А я ее потом успокою…

И чувствую, что улыбка моя, несколько недобрая получается, но очень удовлетворенная.

Наказание

— Я тебя слушаю, — коротко велит папа колоться, пододвигая к себе блюдо с бутербродами. Алекса не было рядом, слава всем богам. Его вообще не было в доме. Мама тоже исчезла из дома, еще до моего пробуждения. Я, конечно, свалилась со своим побегом, форс-мажором на семью, но тренировку братьев отменять не стали. Маме достаточно известия, что меня вернули живой и здоровой, а нюансов папа ей всё равно не расскажет. Так что она со спокойной душей, поцеловала с утра спящую меня и уехала с мальчишками из дома.

Ну, короче, осталась я один на один со строгим папой, который мне самолично на завтрак кофе сварил и бутербродов наделал. Хочет разнос под семейный разговор замаскировать. Бдительность мою притупляет. Не проканает, папочка. Я спрятала неуместную улыбочку, прикрывшись чашкой ароматного кофе.

— Жасмина, я жду, — откусил он бутерброд и равнодушно разрешил мне, отсалютовав чашкой, — кайся.

Но я же молодец! Я же стойкий разведчик, не сдаю информацию.

— Ну, хорошо, звёздочка, — вздыхает папа, наслаждаясь напитком. Наслаждение, я ему явно порчу своим молчанием. Я даже не ем. Только кофе в себя заливаю и смотрю задумчиво в окно. На кухне возится Инесса Игоревна, не обращая внимания на наш разговор, — давай я тебе подскажу, — усмехается угрюмо отец. — Я ожидал что-то в стиле «папочка прости, я напорола дел, и буду вести себя хорошо…» Ну, или что-то в подобном ключе.

— Не могу гарантировать, что понятия моего «хорошо» и твоего совпадут, — всё же тянусь за бутербродом, слишком аппетитно папа их наминает.

— Жасмина, ты хоть понимаешь, что могла пострадать? — Не выдерживает он моего пофигизма и повышает голос.

— Я и так пострадала, папа! Из-за вашей облавы, я лишилась крупного выигрыша!

— Скажи спасибо, что ты мозгов там не лишилась! Если бы не Алекс, тебя бы вырубила та коза со спины!

— Это ее сразу занесло в черный список, пап, — не соглашаюсь я, — неспортивное поведение. Ее не на один ринг, даже подпольный не пустят теперь! Так что только себе хуже сделала. На случай травм, у Кошика есть маги. Или ты думаешь, я всегда выходила с ринга ослепляя своей красотой? Да пока научилась удар держать, из меня месиво делали.

— Так, вот и на тему «удар держать», — перебивает папа, чуть не подавившись кофеем от моего признания. — Где? Когда? Кто учил?

— Не скажу, — набычилась я. — Хоть наказывай, не скажу!