Яркий Миг

Кроме бреда воспалённого рассудка, изливая который на бумагу тайный обожатель расписывал в своем последнем послании то, как он желает Тессу, как мечтает о ней и как слышит в ее музыке ответ на свои чувства и мольбу спасти ее от той неправильной, испорченной действительности, в которой они почему-то не вместе, письмо хранило в себе только одно обещание. Обещание того, что сегодня, в его день рождения, Уильям Холлис, наконец, придаст вечности себя и свою богиню, дабы в следующей жизни они воплотились вместе. Он написал это прямым текстом, никак не завуалировав, и прочти мы это раньше, утром, без сомнения приняли бы меры, но мы этого не сделали. Сама Тесса решила тем свою судьбу, когда скомкала листок и выкинула его в угол. Еще того не зная, она подписала себе в ту секунду смертный приговор. Мы оба, своей безрассудностью, своей наивностью, уверенностью в том, что жить будем вечно, и никто у нас друг друга не отменит, убили Тессу. И пусть нажал на курок Уильям Холлис, я был виноват не меньше него.

Поняв это, я превратился в обезумившее животное, в комок концентрированного гнева. Битый час я метался по нашей квартиры, круша все, до чего мог добраться. Распорол себе руку осколками сервиза, подаренного какой-то из подруг Тессы нам на свадьбу, и даже не заметил. А затем, когда силы наконец оставили меня и гнев выгорел в душе, я упал в зале и пролежал там почти целый день. На протяжении всех последующих лет мне временами казалось, что я до сих пор там лежу, в окружении разбитой мебели и посуды, и все остальное мне лишь кажется, а на самом деле я все еще там, застыл в пространстве и времени, окруженный пустотой, придавленный к полу горем и болью, которые просто не может вынести человеческое сердце.

На том и закончилась моя прежняя жизнь, в которой я был успешным писателем, женатым на известной поэтессе и барде, в которой я праздно жил в центре самого большого города мира, вхожий в высокие слои общества, с их бесконечными вечерами, раутами и приемами. Та жизнь сгорела вместе с Тессой, и началась другая, наполненная скорбью, отчаянием, ненавистью и призрением к самому себе, мыслями о смерти и бесконечной чередой воспоминаний о счастье, кажущемся теперь лишь сном, которого на самом деле и не было.

Верил ли я когда-нибудь в жизнь после смерти? Сложный вопрос. Наверное, хотел бы верить. Но не находил ни одной теории на этот счет, которую счел бы достойной внимания. Пока рос в Волхарии, наслушался легенд о серебряном свете, который связывает всех живущих. Волхарины верят, что серебряный волк, отец всего сущего, живет на Руноне. Его шерсть соткана из серебряных лучей Рунона, как и наши души, и когда человек умирает, он лишь освобождается от бренного тела, становясь частью этого света, и в особенно ясные ночи может общаться с живыми, давать им советы и напутствия. Даже в детстве мне казалось это слишком наивным и сказочным. Приехав в Селению, я познакомился с Церковью Властителя Циклов, которая утверждала, что если вести себя хорошо, некто крайне могущественный обязательно отметит тебя, и ты отразишься в вечности, станешь ее частью, будешь воплощен снова и снова во всех будущих мирах. Похоже, что убийца моей жены, Уильям Холлис, в это верил твердо. Мне же всегда казался такой догматизм больше похожим на инструмент манипулирования. «Веди себя так, как сказали мы, и будет тебе жизнь вечная» – ну, разве не прослеживается в этом очевидный социальный подтекст?