Яркоглазая

Лорд Такеда и госпожа Чийомэ стояли с кислыми лицами, глядя на труп Торимасы.

Глядя на него сзади, я заметила впервые, что его синие штаны сзади были в темно-красных пятнах, как и его обувь.

Кровь? Нет. Краска.

— Итак, — хмыкнул лорд Такеда своим капитанам, — если это не сделали эти леди, как и те два великана, — он махнул большим пальцем на Братишек, — то это был кто-то снаружи, — он хмуро посмотрел на капитанов Баба и Хара, а потом на всех нас. — Как убийца проник? Да и как он подкрался? — он хмуро посмотрел на мертвого лейтенанта. — Девица, — сказал он Сачи, — скажи стражам у ворот немедленно доложить мне. Ты, — сказал он одному из стражей из своей палатки — старшему, — проверь, заперты ли задние врата. Хара, сообщи лорду-губернатору Трех Рек, что нам нужно срочно поговорить с его лейтенантом, Сакаи, с которым этот ссорился, — он кивнул на труп.

Маи шмыгнула, и Такеда-сама посмотрел на нее и на нас с кислым видом.

— И остальные… уверен, у госпожи Чийомэ есть много дел, которыми вы должны заниматься.

— Да, мой лорд, — пробормотали все мы.

— Займитесь ими, — приказал он. Мы стали расходиться, как иней весенним утром, а он указал на Маи. — Кроме тебя.

Маи все еще была бледной, но когда Шино попыталась остаться с ней, Хоши взяла ее за локоть и увела от сцены убийства.

* * *

Когда я вошла на кухню, шесть лиц посмотрели на меня огромными глазами — три повара, две ученицы и Аимару.

— Ну? — спросила Тоуми. — Прошу, скажи, что они поняли, что он не убивал себя.

— Тоуми! — Эми нахмурилась, собирая ферментированные соевые бобы в большую миску.

— Да, — сказала я, встав между Эми и Аимару и став чистить бобы. — И лорд Такеда узнал меч Масугу-сана. Хоши-сэнсей сказала, что все видели его тут.

Ки Сан выругался на корейском, а Торай — на японском.

— Господа! — фыркнул Кумо. — Тут же юные леди!

— Мы слышали и хуже, — буркнула Тоуми.

— Мы тут ни при чем, — рявкнул Ки Сан. — Все проголодаются, даже с убийством.

— Нам нужно больше риса, — сказал Торай, самое спокойное, что я от него слышала. — Я пойду за меш…

— Нет, Коротышка, — ответил Ки Сан. — Ты нужен нам тут. Эти двое могут принести мешок риса из кладовой, — он кивнул на меня и Аимару. Торай начал спорить, но Ки Сан поднял нож и посмотрел на нас. — Идите.

И мы пошли.

* * *

Мы выбежали из кухни, страж сообщал Такеде-сама и Матсудаире-сама, который прибыл со своей свитой, что задние врата были заперты.

Лорд Матсудаира пронзил Маи взглядом. Она встала на колени, повторила для второго лорда, что не вставала ночью с постели, не встречалась с лейтенантом и не впускала его.

Лорд Такеда позвал своего лекаря, лорд Матсудаира сделал так же.

Мы завернули за угол, Аимару прошептал:

— Знаешь, ты права. Мертвец не выглядел так, словно он себя убил. Выглядит неправильно.

— Если бы он себя зарезал, кровь брызнула бы по всему двору перед ним. И вряд ли он сделал бы это одним ударом. И его шея сломана, что он тоже не мог сделать сам.

— Ах, — Аимару посмотрел на меня, склонив голову, его обычно открытое лицо было задумчивым.

Я смотрела в теперь открытые главные врата, где стояла ярко-красная арка тории. Два стража вернулись на места рядом с ней. В голову пришла мысль, и мне хотелось на нее забраться.

Когда мы пришли к кладовой, Аимару тут же стал ходить среди груд и полок, полных еды и припасов. Мне пришлось вызвать его из темного угла, чтобы он помог мне поднять рис.

— Почему ты ушел?

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Я редко тут бываю, — он поднял мешок риса, и я пошла за ним, ощущая себя еще более бесполезной, чем обычно.

Мы шли к кухне, и Аимару сказал:

— Так Ки Сан хранит свои записи в кладовой?

— А?

— Я нашел свиток, похожий на подсчет всего, что там. На полке в конце.

— Ох, нет, — насколько я знала, Ки Сан подсчитывал запасы и записывал все на плите в буфете кухни, и он проверял это с Чийомэ-сама каждый месяц. — Что ты там делал? Тот угол для запасного постельного белья и формы.

— О, — мы шли какое-то время, и он сказал. — Но там был свиток с цифрами.

— Цифры? — когда он не ответил, я спросила. — Что было написано рядом? Может, там было… не знаю. Там говорилось, что это за цифры?

Его взгляд вдруг стал скользить всюду, кроме меня, и он не улыбался.

— Может… — я прошла перед ним. — Аимару. Ты не умеешь читать?

— Я… — бедный мальчик выглядел жалко, хотя я не знала, почему. — Я могу. Немного, — его круглое лицо, обычно сияющее, вдруг исказила гримаса, как у Эми. — Не очень хорошо.

— Не страшно, — сказала я. — В моей деревне почти никто не умел читать или писать, кроме моей семьи, и мой отец был писарем. Госпожа Чийомэ проверяла тебя?

— Да, — сказал он, его взгляд был опущен, но глаза блестели. — Я обманул ее. Я написал символы, которые были на вратах большого храма, где я вырос. Что-то о сети и камнях.

— Цветы просвещения лежат как сеть камней, каждый отражает блеск другого, как облака мыслей.

— Это там говорится?

Я кивнула, хмыкнув.

— Это из проповеди. Проповедь цветочного венка. Хоши сказала нам сегодня копировать ее. Это были одни из любимых строк у моего отца.

— Твой отец — писарь?

— Да. Ты просто записал это по памяти?

Он кивнул.