Ярмарка Святого Петра (Хроники брата Кадфаэля - 4)

- Так я и думала, - сказала Элин. - Но ни о чем не тревожься. Ты здесь желанная гостья, и мы не расстанемся с тобой, пока у тебя не появится возможность вернуться в Бристоль, ничего не опасаясь. Правда, - добавила Элин с улыбкой, - я не стала бы осуждать этого молодого человека за то, что он по тебе вздыхает.

- Но что поделать, если я не могу ответить на его любовь, - промолвила Эмма. - Кроме того, дядюшка никогда не позволил бы мне оставаться на барже без него. А теперь я лишилась опекуна и у меня появились свои обязанности, - заявила девушка, решительно откинув голову и с вызовом вглядываясь в неопределенное будущее. - Я должна позаботиться о том, чтобы его тело было достойно подготовлено к возвращению в Бристоль. Есть у вас в Шрусбери плотник?

- Есть. Справа, на полпути вверх по улице Вайль, живет мастер Мартин Белкот. Добрый человек, и превосходный плотник. Я, правда, слышала, что его сын был среди тех ужасных буянов. - Элин снисходительно улыбнулась, и на щеках ее появились ямочки. - Но там собрались отпрыски чуть ли не всех самых уважаемых горожан. Я, пожалуй, сама свожу тебя в лавку Белкота.

- Нет, - твердо сказала Эмма. - Разбирательство у шерифа может затянуться, а тебе в твоем положении никак нельзя утомляться. И, кроме того, тебе ведь нужна тонкая шерсть, а зазеваешься, всю лучшую расхватают. Думаю, брат Кадфаэль - так, кажется, его зовут - покажет мне эту лавку. Он, наверное, знает, где она находится?

- Во всем этом городе и его окрестностях трудно сыскать что-нибудь такое, чего бы не знал брат Кадфаэль, - убежденно ответила Элин.

Аббат Радульфус без колебаний дал Кадфаэлю дозволение присутствовать на разбирательстве в замке, а также сопровождать понесшую утрату гостью, ибо полагал, что монаху, так же как и мирянину, надлежит исполнять свой гражданский долг. За время пребывания во главе обители он показал себя не только суровым ревнителем орденской дисциплины, но и справедливым, здравомыслящим и проницательным человеком. Своим саном аббата Радульфус был обязан в равной мере как духовной власти - папскому легату, - так и светской - королю Стефану - и заботился о процветании и доброй славе аббатства не меньше, чем о спасении душ своей паствы. А потому он не считал зазорным прибегать к помощи тех немногих братьев, которые, как и он сам, были сведущи не только в пении псалмов и чтении требника.

- Из-за этого убийства, - промолвил аббат, оставшись после ухода Берингара в своих покоях наедине с Кадфаэлем, - может пойти дурная слава о ярмарке Святого Петра, и на нашу обитель оно бросает тень. Ярмарку проводит аббатство, и мы не можем переложить эту ношу на чужие плечи. Я хочу, чтобы ты предоставил мне полный отчет обо всем, что будет говориться в замке. Ведь это у меня старейшины города просили о послаблении, которого я не мог им предоставить. И мой отказ был причиной того, что эти молодые люди решились на такое сумасбродство. Конечно, им недостало рассудительности и терпения, но это не снимает с меня вины. Если результатом моих действий пусть даже вполне оправданных - стала смерть человека, я должен это знать, ибо в ответе за случившееся, так же как и тот, кто нанес несчастному удар.

- Я непременно доложу тебе обо всем, что увижу и услышу, отец аббат, обещал брат Кадфаэль.

- Но помимо того, брат, я хочу, чтобы ты высказал свое мнение о случившемся. Ты ведь видел вчера, как началась ссора между погибшим купцом и этим юношей. Как ты думаешь, могло ли это действительно привести к такому страшному концу? Неужто паренек и впрямь ударил беднягу кинжалом в спину? В порыве гнева обычно поступают не так.

- Обычно не так, - согласился Кадфаэль. Ему доводилось видеть немало убийств, совершенных в ярости или в пылу сражения, но монах знал и то, что злоба может тлеть, отравляя душу, и, в конце концов, толкнуть человека на подлое убийство исподтишка. Это случается, когда гнев еще не остыл, но первый яростный порыв сменяется обдуманным намерением. - Но все же такое возможно. Хотя возможно и другое. Вполне вероятно, что это убийство таково, каким оно и кажется на первый взгляд, то есть убийством, совершенным ради ограбления. Не исключено, что какой-то бродяга воспользовался предоставившимся случаем, чтобы завладеть одеждой и украшениями. Ярмарки с их многолюдством и сутолокой притягивают всяких лиходеев.

- Это верно, - печально согласился Радульфус, - зло - извечный спутник рода человеческого.

- Но нельзя забывать и о том, - продолжал Кадфаэль, - что покойный был богат, удачлив в делах и в родных краях слыл влиятельной персоной. Такому человеку мудрено не нажить врагов. Зависть и злоба могут толкнуть на убийство, так же как и жажда наживы. Возможно, на нашей ярмарке купец повстречался с кем-нибудь из своих недругов, и тот решил воспользоваться тем, что в Шрусбери никто не ведает об их вражде. Возможность избавиться от соперника вдалеке от дома, не навлекая на себя подозрений, - немалое искушение.

- И здесь ты прав, - промолвил аббат. - Но, как я понимаю, у тебя есть и другие соображения.