Ярмарка Святого Петра

Тридцать первого июля и дорогу, и реку заполонили купеческие подводы и баржи. Вся ярмарочная площадь была размечена и разбита на участки для палаток и лотков. Тут же стояли монастырские управители: они указывали прибывавшим купцам отведенные им места и взимали ярмарочный сбор в зависимости от количества предназначенного для продажи товара. За тюк, принесенный на плечах носильщика, платили полпенни, за груженый воз плата возрастала в зависимости от его размера до четырех пенсов, а владельцы грузовых барж, швартовавшихся у временных причалов, сооруженных в долине Гайя, выкладывали и того больше. Все предместье бурлило многоголосым гомоном и пестрило многоцветьем одежд. Вдоль торговых рядов, между возами, с криками бегали возбужденные предвкушением праздника ребятишки, и даже собаки носились туда-сюда с лаем, внося свою лепту в общую веселую суматоху.

Хотя ярмарка и не повлияла на строгий распорядок дня обители, в аббатстве тоже воцарился дух веселья. Ученикам и послушникам позволено было в перерывах между службами невозбранно гулять по предместью и глазеть на приезжих. Сам же аббат Радульфус, как и подобало его сану, держался в стороне от мирской суеты, и все хлопоты по размещению гостей и сбору пошлин возложил на монастырских служителей из числа мирян. Однако он прекрасно знал, как идут дела, и в случае необходимости готов был вмешаться и принять нужное решение. Как только ему доложили, что вновь прибывший фламандский купец ничего не смыслит по-английски и лишь самую малость говорит по-французски, аббат тут же велел брату Мэтью, прожившему несколько лет во Фландрии и бегло говорившему по-фламандски, оказать гостю всю необходимую помощь. Есть прямой резон позаботиться об удобстве гостей, привозящих тонкие сукна, ибо они приносят немалую выгоду обители. Коль скоро заморские купцы считают возможным, пришвартовавшись в портах Восточной Англии, тратиться на то, чтобы нанимать подводы и пускаться в долгий путь в Шропшир, — стало быть, о шрусберийской ярмарке повсюду идет добрая слава. Разумеется, посещали ярмарку и валлийцы, но по большей части это были жители порубежья, знавшие английский язык и не нуждавшиеся в толмачах. Поэтому Кадфаэль был несколько удивлен, когда на выходе из трапезной его перехватил запыхавшийся управляющий, у которого от множества забот голова шла кругом, и сказал, что у пристани пришвартовалась баржа богатого купца из Уэльса, который говорит только по-валлийски. Купец, по-видимому, был важной персоной, и управляющий не решился передоверить его устройство кому-нибудь из местных валлийских торговцев — ведь может статься, что назавтра они окажутся конкурентами.

— Приор Роберт освобождает тебя от всех других обязанностей, чтобы ты помог купцу. Оставайся с ним сколько потребуется. Этого человека зовут Родри ап Хув из Молда. Он доставил большой груз вверх по Ди, а оттуда через Врнви сплавил его сюда по Северну, что, должно быть, обошлось ему недешево.

— А что у него за товар? — поинтересовался Кадфаэль, шагая рядом с управляющим к воротам.

Интерес его был неподдельным: монах от души обрадовался неожиданному поручению, поскольку и сам был не прочь поискать предлог, чтобы улизнуть из монастыря и потолкаться среди шума и гама предместья.

— Похоже, по большей части шерсть. Есть у него и медовуха, а кроме того, я заприметил несколько тюков шкур — не иначе как из Ирландии. Сдается мне, что торгует он не только поблизости от Ди. А вот и он сам.

Родри ап Хув крепко, словно вросший в землю валун, стоял на досках причала поблизости от своей баржи. Людской поток обтекал его со всех сторон. А рядом нес свои спокойные зеленоватые воды Северн. Для разгара лета уровень воды в реке был довольно высок, и даже тяжело груженные суда с глубокой оснасткой без помех причаливали к пристани, на которую сейчас выгружались товары. Валлиец посматривал на тюки других торговцев оценивающим взглядом прищуренных проницательных глаз, прикидывая, что и сколько привезено и каковы будут цены. На вид ему было лет пятьдесят, он производил впечатление человека бывалого, уверенного в себе, и оставалось только гадать, отчего он не выучился английскому. Купец был невысок ростом, но кряжист, с густой черной шевелюрой и косматой бородой, которая не могла скрыть выступающие валлийские скулы. Платье его, хоть и непритязательного покроя, было сшито из дорогой материи и превосходно подогнано. Приметив спешащего к нему управляющего, купец понял, что тот выполнил его просьбу и довольно улыбнулся — среди густой бороды показались крепкие белые зубы.

— Мастер Родри, — добродушно обратился к купцу монах, — меня попросили составить тебе компанию, ибо я говорю по-валлийски. Зовут меня Кадфаэль, и я к твоим услугам.

— Рад приветствовать тебя, брат Кадфаэль, сердечно промолвил Родри ап Хув. — Надеюсь, ты извинишь меня за то, что тебе пришлось оторваться от своих дел…

— Какие там извинения. Это я тебя благодарить должен. Жаль было бы пропустить такой случай: время от времени надобно и на мир посмотреть.