Ярмарка теней

Невестке нет прощения, она должна нести кару, но и сын... Очень трудно быть объективной и справедливой.

- Пятьдесят процентов вины лежит на тебе.

Второв опускает взгляд в тарелку. Таковы они, женщины: думают изменить мир голыми руками.

- Нет, двадцать пять, - говорит он.

- Не шути, мой мальчик, не смейся. Ты очень плохой муж. Ты не держал жену в руках, ты просто позволял ей существовать рядом с тобой.

- Это, по-моему, истинная интеллигентность.

- Ты плохо знаешь женщин.

- С нас слишком большой спрос. Мы должны знать языки, математику, химию, астрономию, политэкономию и женщин тоже. Я считаю, что программа несколько перегружена.

- Может быть, но это жизнь.

- Да, ты права. Но все же я хотел бы кое-что исключить из своей жизни.

- Что же?

- Избыточную информацию. Бесполезное знание существа женской натуры.

Мать вздыхает:

- Не думаю, чтобы это было бесполезно. В общем, смотри сам. Все мужчины так самонадеянны!

Мать уходит, а он остается. Она уходит, чтобы набрать силы для новой атаки. Она возвращается и приносит слоеные хрустики.

Эти нежные спирали из подрумяненного теста автоматически переводят стрелку времени назад, в детство. Второв улыбается и запускает руку в вазу.

- Будет серьезный разговор, мама?

- Да, сынок.

- О чем?

- О тебе.

- Тема выбрана не совсем удачно. Разработка указанного направления малоперспективна.

- Возможно, но... оставим шутки. Что ты думаешь делать с Вероникой?

Второв поморщился.

- Как - что? Встретимся, поговорим, обменяемся впечатлениями, и, пожалуй, все.

Мать поджала губы и посмотрела в окно.

- Слушай, Саша, так это продолжаться не может. Уже прошло много лет с того момента, как эта женщина ушла от тебя. Она бросила тебя ради легкой жизни...

- Прости меня, мать, - торопливо перебил ее Второв, - мы с ней просто разошлись, давай будем говорить о ней уважительно. Да и не знаем мы, насколько легка ее жизнь. А кроме того, заочно осудить человека, ты сама понимаешь, просто нехорошо... Лично она во многом и не виновата. Так уж ее воспитали.

Наступило долгое молчание.

"Какой тяжелый и неприятный разговор! Кому это нужно? Почему люди должны мучить друг друга?"

Но мать решила довести расследование до конца. Она еще плотнее сжала губы.

- Я не имею права говорить так, как я говорю, - сказала она упрямо.

- Ну хорошо, хорошо, мама...

- Видишь ли, Саша, возможно, что ты ее еще любишь, даже наверное так это и есть, иначе какой нормальный мужчина позволит водить себя за нос так долго...

- Я псих, мама.

- Не паясничай. Ты должен понять, что я ничего против Вероники не имею. Я могу понять ее как женщина, но я не могу согласиться с ее поведением. Да, я ее осуждаю. Но ты тоже неправ. Ты неправ по существу. И я тебе заявляю: так продолжаться не может.

- Что же делать?

- Ты должен забыть о ней!.. А может быть, она хочет вернуться? Хотя я не знаю, с каким лицом она могла бы это сделать. У тебя должна быть семья, дети. Пора уж наконец... Неужели у тебя нет знакомых женщин, которые...

Второв молчал, опустив голову на руки.

- Мама, как ты думаешь, зачем мы живем на свете?

Мать внимательно взглянула на него и улыбнулась:

- Поздновато приходит к тебе этот вопрос.

- Раньше некогда было, я отвлекался.

- Не притворяйся. Ты все и сам отлично знаешь.

- Свой ответ я знаю, мне хочется знать твой.

- Я лично вижу смысл жизни в исполнении долга по отношению к тебе и... другим людям.

Второв улыбнулся:

- Да, мама, это я чувствовал всю жизнь. В течение тридцати с лишним лет я тоже выполняю свой долг, но сейчас меня интересует вопрос, в чем смысл этого долга.

- Делать добро, быть справедливым...

- Ты считаешь, если я раз и навсегда оттолкну от себя Веронику, это будет добро по отношению к ней?

Мать чуть покраснела и встала.

- Прости меня, мама, я не хотел тебя обидеть.

- Нет, я понимаю. - Она отстранила его протянутую руку. - Но, если хочешь внести ясность, необходима требовательность к себе и другим, иначе все можно так запутать, что и...

- Ясность, ясность! - воскликнул Второв, вскакивая со своего потертого кресла. - Моя милая мамочка, ты хочешь невозможного! У кого есть ясность, кто может взять на себя смелость сказать, что у него все в жизни ясно и просто? Кто? Ты? Я? Да нет же, ей-богу! Все очень сложно, запутанно, не просто. В нашей жизни нужна не ясность, а чуткость. Мы любой узел считаем гордиевым, мы слишком часто и слишком легко вынимаем меч, для того чтобы разрубить сложные узлы наших взаимоотношений. Люблю ли я Веронику? Не знаю, мама! Не знаю, можешь не смотреть на меня так. Любит ли меня она? Не знаю, мама! Я ничего не знаю, понимаешь, почти ничего!

- Не кричи.

- Я не кричу, я просто хочу, чтобы ты поняла, что у меня, да и у нее, есть больное место, которое... которому... - Второв осекся и махнул рукой.

- Успокойся, - сказала мать.

- Я не волнуюсь, мне просто трудно об этом говорить.

- Хорошо, не будем. Только помни: между слабохарактерностью и настоящей добротой большая разница. Нужно быть мужественным и твердым в некоторых вопросах.

- Мама!