Ярмарка тщеславия

– Дурак! Ты должен был войти и уже никогда не уходить! – воскликнула Ребекка.

– Не ругай меня, – угрюмо проговорил гвардеец. – Может быть, я и дурак, Бекки, но тебе не следовало бы так говорить. – Взгляд, который он метнул на жену, свидетельствовал о неподдельном гневе и не сулил ничего хорошего.

– Ну полно, полно, голубчик! – сказала Ребекка, стараясь успокоить своего разгневанного повелителя. – Но завтра ты опять ее подстереги и уж зайди к ней обязательно, даже если она тебя не пригласит. – На что Родон ответил, что поступит, как ему заблагорассудится, и будет весьма признателен, если она станет выражаться повежливее. Затем оскорбленный супруг удалился и провел все утро в бильярдной – мрачный, надутый и молчаливый.

Но не успел закончиться этот вечер, как Родону пришлось, по обыкновению, отдать должное высшей мудрости и дальновидности своей жены, ибо ее предчувствия относительно последствий допущенной им ошибки подтвердились самым печальным образом. Мисс Кроули, несомненно, взволновалась, встретившись с племянником и пожав ему руку после столь длительного разрыва. Она долго размышляла об этой встрече.

– Родон очень потолстел и постарел, Бригс, – сказала она компаньонке. – Нос у него стал красный, и весь он ужасно погрубел. Женитьба на этой женщине безнадежно его опошлила. Миссис Бьют уверяла меня, что оба они выпивают. И я не сомневаюсь, что так оно и есть. Да! От него разило джином. Я это заметила. А вы?

Тщетно Бригс возражала, что миссис Бьют обо всех отзывается плохо; и если ей, Бригс, дозволено высказать свое скромное мнение, так ведь и сама миссис Бьют…

– Хитрая интриганка? Да, это правда, и она обо всех говорит только дурное, но я уверена, что та женщина спаивает Родона. Все эти люди низкого происхождения…

– Он был очень растроган, когда увидел вас, сударыня, – сказала компаньонка, – и если вы вспомните, что он отправляется на поле брани…

– Сколько он посулил вам, Бригс? – вскричала старая дева, взвинчивая себя до нервного исступления. – Ну вот, а теперь вы, конечно, разреветесь! Ненавижу сцены! За что только меня всегда расстраивают? Ступайте плакать к себе в комнату, а ко мне пришлите Феркин… Нет, стойте! Садитесь за стол, высморкайтесь, перестаньте реветь и напишите письмо капитану Кроули!

Бедная Бригс послушно уселась за бювар, испещренный следами твердого, уверенного, быстрого почерка последнего секретаря старой девы – миссис Бьют Кроули.

– Начните так: «Дорогой мистер Кроули», или нет: «Дорогой сэр», – этак будет лучше, и напишите, что мисс Кроули… нет, доктор мисс Кроули, мистер Кример, поручил вам сообщить, что здоровье мое в таком состоянии, что сильное волнение может мне быть опасно, и потому я вынуждена отказаться от всяких семейных переговоров и каких бы то ни было свиданий. Затем поблагодарите его за приезд в Брайтон и так далее и попросите не оставаться здесь дольше из-за меня. И еще, мисс Бригс, можете добавить, что я желаю ему bon voyage[49] и что, если он потрудится зайти к моим поверенным на Грейз-инн-сквер, он найдет там для себя весточку. Да, это все. И это заставит его уехать из Брайтона.

Доброжелательная Бригс с величайшим удовольствием записала последнюю фразу.

– Захватить меня врасплох, чуть только уехала миссис Бьют! – возмущалась старуха. – Полнейшее неприличие! Бригс, дорогая моя, напишите миссис Кроули, чтобы она не трудилась приезжать. Да, да. Может не трудиться… нечего ей приезжать… Я не хочу быть рабой в собственном доме… не хочу, чтобы меня морили голодом и пичкали отравой. Все они хотят убить меня… все… все! – И одинокая старуха истерически разрыдалась.

Последняя сцена плачевной комедии, которую она играла на подмостках Ярмарки тщеславия, быстро приближалась. Пестрые фонарики гасли один за другим, и темный занавес готов был опуститься.

Заключительная фраза письма, отсылавшая Родона к поверенному мисс Кроули в Лондоне и так охотно написанная мисс Бригс, несколько утешила драгуна и его супругу в их горе, вызванном отказом старой девы в примирении, и произвела то именно действие, на которое и была рассчитана, – то есть заставила Родона весьма поспешно выехать в Лондон.

Проигрышами Джоза и банковыми билетами Джорджа Осборна он уплатил по счету в гостинице, владелец которой, должно быть, и по сей день не знает, как легко он мог лишиться этих денег. Дело в том, что Ребекка, подобно генералу, который перед битвой отсылает свой обоз в тыл, предусмотрительно уложила наиболее ценные вещи и отослала их с почтовой каретой, под охраной лакея Осборнов, которому было поручено доставить в Лондон сундуки своих господ. Родон с супругой вернулись в город на следующий день в той же карете.

– Мне жаль, что я не повидал старушку перед отъездом, – сказал Родон. – Она так осунулась, так изменилась, что, наверно, долго не протянет. Интересно, какой же чек я получу у Уокси? Фунтов двести… наверное, не меньше двухсот… ты как думаешь, Бекки?