Ярмо Господне

Вестимо, прежде иных арматоров Прасковью Олсуфьеву он начал обихаживать с 13 лет, а правнучку Юлию Феби — едва той сравнялось 12 годочков от роду. В общем и в частном…

— И то правда, — согласилась с мужем Настя, немало знавшая о собственном прецепторе…

В машине Ваня по-прежнему не расставался с мыслями по-английски. С удовлетворением и удовольствием отметил, как Настя, на переднем сиденье весело болтающая с Гореванычем, иногда сама про себя, собственно, переводит с английского на русский. «До того, чем что-то сказать о ее американских делах…

Во, а теперь она, наверное, настроилась думать только по-русски…»

Размещение пассажиров в салоне «лексуса» в целом устроило рыцаря Филиппа. Игорь Смолич на водительском месте. Настя рядом за штурмана и впередсмотрящего. Он самолично прикрывает тыл.

«За тыловое охранение можно считать и мышастую «мазду» со сквайром Викторией за рулем. С давешним видением стыкуется, патер ностер, совпадает…»

Несовпадения и нестыковки настали, когда рыцарь Филипп внезапно обнаружил впереди серый «фольксваген» дьякониссы-инквизитора Анфисы. С этого мгновения счет линейного времени неостановимо пошел на десятые и сотые доли секунды.

Плазменный файербол размером с грецкий орех, из ниотколь материализовавшийся под потолком «лексуса», рыцарь-инквизитор молниеносно разрубил надвое ударом клинка, нейтрализуя и не давая оружию нападения вырасти в нечто большее и смертоносное.

Одновременно и своевременно хладнокровный инквизитор сумел активировать алмаз в навершие меча и разрядил мультиканальный ритуал распределенных транспорталов. Неудержимо опрокидываясь назад и навзничь вместе с Ваней в жемчужно светящуюся матовую мглу своего канала, он успел отметить, как дама Анастасия мгновенно запустила высшую орденскую защиту, поглотившую остатки обезвреженной шаровой молнии.

Третьим в течение секунды ситуативно среагировал на сверхъестественную угрозу латентный ведьмак Игорь Смолич. Безотчетно и неосознанно он моментально телепортировал автомобиль вместе с его пассажирами не меньше, чем на сто метров по ходу движения. Потому и бронебойный выстрел из гранатомета ударил в пустой асфальт…

Остаться на месте в машине рыцарь-инквизитор Филипп не имел ни малейшей физической возможности, как бы он ни старался. Какой-то пары необходимых последовательных мгновений ему катастрофически не достало.

Ситуация вышла из-под его теургического контроля, как только в отчаянном усилии успеть, не опоздать, он изумрудной вспышкой на гарде меча защитил и погрузил в ступор Игоря Смолича и Ваню Рульникова… При этом сам лишился каких бы там ни было синхронных ощущений и прямолинейного восприятия пространства-времени…

Филипп Ирнеев достаточно очнулся лишь в собственном асилуме от легкого прикосновения руки адепта Рандольфо. Без промедления оглянулся назад… И не увидел привычной двери, ведущей на улицу.

Точно так же отсутствовали какие-либо иные выходы наружу из маленькой городской кофейни.

«…Будто и не бывало… М-да… Мой родной асилум неназойливо ограждает, отделяет драгоценных гостей от угрожающей внешней обстановки…»

— Выпейте чашечку превосходного кофе, мой дорогой синьор Филиппо. От нас с вами в данное время мало чего зависит, — вместо приветствия безучастным тоном произнес адепт. — В актуальном прошлом и в ближайшем обозримом будущем мы, коллега, совершили все что смогли… хорошего или дурного…

Прочее располагается за пределами наших сил и познаний, брат Филиппо… — апатично и не спеша оценил сверхрациональную ситуацию адепт, неспешно размешивая ложечкой сахар в кофейной чашке. — Прошу угощаться тем, что нам ниспослано извне.

— Вы правы, брат Рандольфо, от угощения в асилуме отказываться не пристало, — смиренно согласился с ним его собеседник у барной стойки. — Asilum sapienti est gratia Dei.

«Благодарение Богу, коли есть такое прибежище для разумных…», — на латыни сказал, но по-русски подумал Филипп и посмотрел на ребенка, замершего побок с ним в окаменевшей сверхъестественной неподвижности.

«Ванька никогда не простит мне, если я его оставлю вот так, статуей, в беспамятстве в первое же посещение нашего убежища, никак не познакомив с выдающимся адептом Рандольфо Альберини. Право слово, прознает ведь истинно обо всем рано или поздно в ипостаси будущего орденского дознавателя, патер ностер… Ох мне дебита ностра…»

Рыцарь-адепт Рандольфо гипостазировано уразумел рыцаря-зелота Филиппа без лишних слов и витиеватых куртуазных формальностей орденской учтивости. Хризолит на его рыцарском сигнуме озарил помещение ярким изумрудно-золотистым сиянием и вновь ввел во все чувства юного неофита.

Первичную орденскую индоктринацию прозелита старый адепт сполна взял на себя. Самостоятельно представился по-русски и самодовлеюще привел молодого собрата Иоанна к новому сверхъестественному миропониманию.

Выслушав символ веры, наставления и добрые напутствия старших, Ваня понимающе глянул на Филиппа совсем взрослым взглядом, но потом по-детски счастливо улыбнулся и даже переспросил:

— Фил Олегыч, тут все взаправду или понарошку?