Ярополк

Улик не сыскали. А поход Никифора на Болгарию закончился конфузом. Потеряв в пограничных стычках несколько отрядов, причем один тетриарх погиб вместе со своей тысячью, василевс не решился углубиться в горы со всем войском, а почел за благо вернуться домой.

Царю болгар было послано грозное предупреждение: впредь не пропускать через свои границы турков, так в Византии называли венгров.

Ответа василевс не получил, но ничего поспешного предпринимать не стал.

Вернулся в Константинополь и объявил, что болгары наказаны: все их порубежные крепости понесли урон, а иные разорены. Чтобы заткнуть рты насмешникам, чтобы развлечь народ, было приказано устраивать грандиозные представления на ипподроме.

Пошатнувшийся военный авторитет Никифор собирался вернуть стремительным победоносным походом на Сирию. Не забыл и о болгарах. Он наблюдал за русскими кораблями, которые причаливали к пристани, и его осенило. Почему бы не натравить молодого Сфендослава на царя Петра? Сфендослав обратил в прах Хазарию! Его войско становится опасным. Так пусть бьет болгар, а болгары пусть бьют русских. Сильные сильных. Пусть бьются до изнеможения и превратят друг друга – в ничто.

Стрела в стрелу

Дочь дуки Константина прекрасная Александра принимала вместе с тетушкой Христодулой двоюродного брата Калокира, о котором теперь было много разговоров. Василевс Никифор пожаловал не очень-то известному молодому еще человеку сан патрикия[93], приравняв к самым почитаемым людям Византии.

Калокир приехал в белоснежных одеждах с клавами – с пурпурными полосами по краям.

– Калокир! – радостно воскликнула Александра, разглядывая на брате знаки патрикия. И вдруг ехидно сощурила глаза, засмеялась, приложив пальчик к губам: – Калокир, тебе более к лицу пурпур. Что это за полоски – золотые ромбы смотрятся лучше.

– Александра! – изумился Калокир. – Представляю, какую судьбу ты себе намечтала, если клавы патрикия тебя, как я вижу, только смешат.

– Мне нравятся пурпурные полосы! – возразила Александра. – Но пурпур более подходящ… к твоей осанке, к твоим взорам!

– Александра, уймись! Багрянородные таких речей не терпят, – сказал Калокир, огорченный легкомыслием сестры.

– Что ты скис? Я достигла возраста невесты! – Александра подняла носик. – Все, что я говорю, – серьезно.

– И опасно, – добавил Калокир.

– Опасно?! Но почему? – Александра раскрыла руки и повела по сторонам. – У белого света четыре стороны, ступай в любую! Варвары, слава Богу, еще не перевелись. Победи и будь основателем своего собственного царства. Посмотри, как ходит по белу свету скиф Сфендослав. Устремился на буртасов – и нет буртасов, на Хазарию – и Хазария отныне только часть Руси.

Калокир замахал руками:

– Александра! Я все понял. В тебе живет дух Александра Великого!.. Но ты, как всегда, угадала: белый свет ждет меня, и именно та его сторона, где живет неистовый Сфендослав.

Невеста превратилась в девочку, а у девочки глаза стали испуганные.

– Ты уезжаешь?! К Сфендославу?! К скифам?!

– Ты плачешь? Александра! – растерялся Калокир.

Девочка отерла рукой слезы. Вспомнила о приличиях, платочком дотронулась до носа, промокнула щеки. Подняла суровые глаза на брата:

– Ты правду говоришь?

Калокир вздохнул:

– Правду… Меня посылает к Сфендославу василевс…

– Вот почему ты вдруг стал патрикием.

– Да, это так… Руссы, как и все другие, любят почет. – Калокир улыбнулся: – Александра, что же ты не спрашиваешь о голосистом отроке?

– До пения ли тебе теперь?

– Еще как! Из-за этого Баяна откладывается день моего отъезда.

– Баяна?

– Так зовут отрока… История, достойная пера Геродота[94]. Сей отрок, обладатель серебряного голоса, был пленником хазар, пел самому кагану!

– Ну что ж! Теперь поет патриарху и василевсу.

– Нет, Александра, не в этом необычайное. Еще раньше Баян пел Сфендославу и жрецам языческих богов. Божий дар! В Хазарии, в Итиле – разве это не чудо? – отрок встретил уведенную в рабство мать, а в Константинополе, куда его увезли, спасая от слуг кагана, – своего отца.

– Значит, отец его раб?

– Его отец – воин. Рабом он был на Крите. Его освободил и принял на службу Никифор.

– Все равно ничего не понимаю! – вздернула плечи Александра. – Певчий и твой отъезд? Что здесь общего?

– В том-то и дело! Оказалось, отрок то ли рос вместе с сыном Сфендослава, то ли был при главном жреце, но руссы его ищут. О нем спрашивали купцы, прибывшие недавно из Киева. Я должен отвезти Баяна Сфендославу и его сыну.

– Ну так отвези!

– Не могу. Баян бежал.

– Бежал?!

– Евнухи хотели сохранить голос.

Александра гневно стукнула ножкой об пол.

– Ах, это отвратительное племя! Им мало, что сами они полулюди.

– Вот я и пришел тебе сказать, Александра: твое желание будет исполнено. Прежде чем отправиться за море, Баян споет тебе свои скифские песни.

– Что ж, я подожду подарка, – серьезно поклонилась брату Александра. – Прими и от меня подношение.

Сняла со стены маленький колчан с маленьким луком.

– Твоя детская забава?! – удивился Калокир.