Ярослав Мудрый

По книгам, кои перевели на славянский язык святые Кирилл и Мефодий, и стали молиться русичи, а по их азбуке — читать и писать. Святые Кирилл и Мефодий, дети мои, наши первые учителя и просветители. Они…

Ярослав Владимирович, Ирина и Добронега до конца выслушали речь Иллариона, а затем князь обратился к отрокам:

— Ведаю, что обучение богослужебным книгам дело зело не легкое. У каждого ученика возникает много спросов. Так вопросите же, не стыдясь самого сокровенного.

Ученики молчали, сопели носами: и князя оробели, и впросак не хотелось угодить: такое ляпнешь, что на смех поднимут.

— Да вы меня не страшитесь, отроки. Вы же будущие священники, кои самые ближние люди Бога. Робкому же священнику храма не видать. Зачинайте!

Наконец поднялся великовозрастный ученик в долгополом кафтане. Покраснел, как морковь, и вопросил:

— Я вот… я вот не ведаю, как побороть стыд на исповеди.

К ученику ступил было Илларион, но Ярослав остановил его движением руки.

— Постараюсь, отче, сам глаголить. Послушай, отрок. Стыдиться на исповеди открывать грехи — от гордости. Обличив себя перед Богом при духовнике, люди получают успокоение и прощение. Нельзя ничего стыдиться и скрывать, ибо тайна исповеди свята.

— Моя матушка третью неделю слезами исходит от скорби. Тятенька преставился. Так громко голосит, что ночами почивать не дает. И как быть? — осмелел другой ученик.

— Скорби следует переносить втайне, как всякий подвиг. Тогда мы не лишимся награды на небе. Только с духовным отцом мы можем говорить о скорбях, прося его совета и молить Бога терпеливо пронести всякое искушение.

И посыпались вопросы!

— Где начало греха?

— Следите за мыслями — здесь начало греха.

— А когда Господь не прощает греха?

— Когда мы сами не прощаем других.

— Как искать пользу для себя?

— Должно искать для себя пользы в пользе другим.

— Как изведать добрых людей?

— Узнавай добрых людей по делам, поелику всякое древо познается по плодам.

— Мой тятенька тяжко недужит. Можно ли ему молиться об исцелении?

— Молиться об исцелении, нет греха. Но надо прибавлять: «аще волиши, Господи!». Полная покорность Господу, с покорным принятием посылаемого, как блага от Господа Благого, и мир душе дает, и Господа умилостивляет. И Он или оздравит, или утешением исполнит, несмотря на прискорбность положения. Но есть такие недуги, на исцеление коих Господь налагает запрет, когда видит, что болезнь нужнее для спасения, чем здоровье.

— Здесь многое о грехе сказано. А откуда сам грех возник? — вдруг спросила Добронега.

— Грех? Вопрос самый близкий к каждому грешнику, но для ответа для него надобно выйти мыслью за пределы всего видимого, ибо грех произошел не в нашем мире.

— Странно. Но где ж он произошел?

— В области духов — в сердце Люцифера.[294] Он породил в себе первый грех. Он перелил сию язву допрежь в подобных себе духов, а потом и в сердце неосмотрительного прародителя нашего. Как зародился грех в душе Люцифера — не ведаем: сие тайна. Полагаясь на совершенствах Творца и природе существ разумных, мы можем утверждать, что первый грех произошел не от природы, а от свободы, и состоял в злоупотреблении разума и воли. А последуя неким указаниям слова Божия, догадываемся, что первым злоупотреблением разума и воли в первом виновнике греха были самомнение и гордость, желание самостоятельности безмерной и влечение сделаться подобно Богу. Такая дерзость и бунт не могли быть терпимы у престола Всемогущего — и гордый Люцифер был свержен в преисподнюю, в коей он и сотворил царство тьмы и ужаса, ненависти и отчаяния, смерти и разрушения… И разум, и слово Божие уверяют нас, что грех есть зло великое, и предаваться ему значит быть врагом самому себе. Между те, что видим мы в мире? Что видим вокруг нас и в нас самих? Грех! Малая толика избранных Божиих, утвердившись на камени заповедей Господних, оградившись страхом Божиим и благодатью Христовой, блюдет себя в чистоте от греха, постоянно сражается с ним во всех его видах и побеждает его и в себе, и в других. У греха есть своя сладкая отрава — тайное самоуслаждение своими достоинствами и подвигами, с забвением собственного ничтожества. Сей приманкой грех ловит душу в свои сети… И если бы не всемогущая сила благодати Божией, не ангелы-хранители наши, не попечение Богородицы и таинства церкви, то все мы, без сомнения, и навсегда остались в плену страстей, не имея и мысли о том, дабы сражаться с ними и терпеть разные принуждения для возвращения себе свободы духа и чистоты сердца.

— Прекрасно, братец! — не скрывая своего восхищения, воскликнула Добронега.

И княгиня Ирина не осталась безучастной.

— А как бороться с духом хулы и сомнения? — спросила она, рассчитывая на то, что Ярослав затруднится с ответом, но супруг отозвался незамедлительно, обратившись лицом к ученикам: