Ярослав Мудрый

Общая численность всего Болеславова войска неизвестна. Мы знаем, что отец Болеслава, князь Мешко, располагал трехтысячной дружиной47. Но при Болеславе эта цифра, несомненно, увеличилась многократно. Приблизительное представление о тех силах, которыми располагал польский князь, начиная войну, можно получить из рассказа «Хроник» так называемого Града Анонима - неизвестного автора, создавшего свой труд в Польше в начале XII века. «В Познани он (Болеслав. - А. К) имел 1300 рыцарей с 4 тысячами щитников, в Гнезно - 1500 рыцарей и 5 тысяч щитников, в городе Влоцлавке - 800 рыцарей и 2 тысячи щитников, в Гдече - 300 рыцарей и 2 тысячи щитников; все они во времена Болеслава Великого были храбрыми и искусными в битвах воинами». Не считая нужным перечислять все города и число рыцарей в каждом из ни, автор «Хроники» ностальгически восклицает, сравнивая счастливые для Польши времена Болеслава Великого с современной ему действительностью: «Король Болеслав имел рыцарей больше, чем в наше время имеет вся Польша щитников; во времена Болеслава почти столько же насчитывалось рыцарей, сколько людей всякого рода имеется в наше время»48. Несомненно, Галл Аноним преувеличивал, да и не все воины Болеслава могли принять участие в русской войне, но можно не сомневаться, что в поход выступила во всех отношениях многочисленная и боеспособная армия. У Титмара Мерзебургского были все основания написать, что Болеслав вторгся на Русь с «великим войском».

Киевский князь также серьезно готовился к войне. «Ярослав… совокупил Русь, и варягов, и славен», - свидетельствует летописец. «Русь», в данном случае, - киевляне; словене - новгородцы. Автор позднейшей Устюжской летописи добавляет к этому перечню еще и псковичей49. Если принимать это добавление, то можно сделать вывод, что Ярослав привлек к союзу против Святополка своего брата Судислава, княжившего в Пскове. (Имя Судислава в рассказе о событиях русской смуты 1015 - 1019 годов не упоминается ни разу. Судя по всему, это был слабый и малоинициативный правитель, не игравший какой-либо самостоятельной роли. Ярославу, княжившему в близком к Пскову Новгороде, было легче, чем кому бы то ни было еще, подчинить его своему влиянию.) По-прежнему значительную силу в войске Ярослава представляли наемники-варяги. Титмар Мерзебугский особенно подчеркивал роль «стремительных данов» (так в Европе именовали не только датчан, но вообще скандинавов) в обороне Киева от поляков и других недругов Руси *. [* Ян Длугош сообщает также о том, что Ярослав привлек в свое войско печенегов. Но это известие польского хрониста X века кажется сомнительным - особенно в свете того, что мы определенно знаем о существовании польско-печенежского союза при князе Болеславе].

Заметим, что, начиная войну с Болеславом и Святополком, Ярослав позаботился о том, чтобы супруга Святополка, дочь польского князя, оказалась в Новгороде. Вряд ли в этом можно видеть какую-то особую предусмотрительность князя на случай возможного поражения. (Ведь, к примеру, свою собственную жену он как раз оставил в Киеве.) Может быть, Ярослав не вполне доверял киевлянам и подозревал, что у Болеславны могут найтись в Киеве доброжелатели, способные помочь ей бежать из города к отцу и тестю?

Общая численность войска Ярослава - хотя бы приблизительная - также неизвестна. Польские источники неоднократно говорят о «бесчисленном войске» русских, чуть ли не в сотню раз превосходящем польское. Однако их показания на этот счет нельзя принимать всерьез, ибо - как мы увидим - военные подвиги Болеслава, легко побеждающего неисчислимые полчища врагов, расцвечены в них до полного неправдоподобия.

Вот, кстати, образчик такого повествования, в котором явный вымысел соединен с неумеренной похвальбой в Адрес польского князя. «Король Болеслав», рассказывает Галл Аноним, «Храбро вторгся в королевство русских и их, пытавшихся вначале сопротивляться оружием, но не осмелившихся завязать сражение, разогнал перед собой, подобно тому, как ветер разгоняет пыль». Оказывается, Ярослав вообще ничего не знал о нападении польского князя, и нашествие явилось для него полной неожиданностью. «…Король русских с простотою, свойственной его народу, в то время, когда ему сообщили о неожиданном вторжении Болеслава, ловил на лодке удочкой рыбу. Он с трудом мог этому поверить, но так как многие подтверждали это сообщение, пришел в ужас. Потом только, поднеся к губам большой и указательный палец и поплевав, по обычаю рыболовов, на удочку, произнес, как говорят, на бесчестие своего народа такие слова: "Так как Болеслав занимается не таким искусством (то есть не рыбной ловлей. - А. К), а привык носить рыцарское оружие, потому-то Бог и предназначил передать в его руки и город этот (Киев. - А. К.), и королевство русских, и все богатство". Сказав так и не мешкая более, он обратился в бегство».