Ярослав Мудрый

Дрожащими руками Марина отодвинула засов. Путша скользнул внутрь так, словно был вдвое тоньше собственного объема. Тут же прикрыл дверь обратно. Не обращая внимания на то, что Марина не совсем одета, тихо и быстро заговорил:

– Князь Владимир помер. Пока суд да дело, надо бежать! – Видя, что та не совсем понимает, что сказано, добавил: – Тебе бежать надо!

– А… а Святополк?

– Он уже бежал, я помог. Собирайся.

– А где Славка?

– Кто?

– Служанка моя, Славка, пошла узнать, что случилось. Где она?

Путша смотрел на жену Святополка и злился, муж нерешителен, жена нашла время о служанке заботиться!

– Не ведаю я, где твоя служанка. Самой бы уцелеть!

Марина хотела сказать, что без служанки не справится, но потом сообразила другое:

– А куда бежать?

Путша еще раз оглянулся, словно опасаясь, что его услышат, и совсем тихо сообщил:

– У меня пока спрячешься, а после переправлю тебя к отцу. Князь туда доберется сам.

Только тут наконец до Марины дошло, что князь Владимир умер, в Киеве хаос, а муж уже бежал. Она словно очнулась от сонного состояния, метнулась по ложнице:

– Сейчас, я быстро!

Путша сообразил, что собирать хозяйку должна служанка, но искать дуреху времени не было, потом только попросил:

– Ты многое не бери, у меня, чай, не в узилище, моя баба все даст.

– Я только свое, чего оставить нельзя. – Марина и впрямь собирала только иконы, пару книг и кое-что из совсем личных вещей.

– Накинь что сверху, чтоб не сразу поняли, что это ты. Ни к чему лишних глаз, да и рассвело уже.

– Отвернись! – вдруг резко скомандовала княгиня. – Отвернись, говорю!

Путша подчинился, злясь на надменную польку, нашла время наряжаться! Сказано же, что боярыня все даст.

– Пошли! – Марина переоделась быстро. Но когда Путша повернулся, то едва узнал княгиню. Та поверх своей одежды натянула, видно, Славкину, перед боярином стояла толстая, замотанная платом баба. Не знай он, что это Марина, не сообразил бы. Путша протянул руку за узлом, который тащила баба, но та отвела руку в сторону:

– Ты что, боярин, нешто можно холопкины вещи таскать. Сама я…

Тихо засмеявшись, Путша первым шагнул за дверь. Да, такую просто так не возьмешь! Это не Святополк, этой дай волю, так и под себя Киев возьмет! На мгновение, всего на мгновение мелькнула такая шальная мысль, но боярин даже додумывать ее не стал. Марина и вовсе не имеет прав на Киев, это не Ольга, которая осталась вдовой с малыми детьми. Эта княгиня совсем чужая Киеву, она может стать только разменной монетой, когда Путше придется выторговывать жизнь себе. Но для этого такую «монету» надо было припрятать и не упустить. А еще чтоб до поры никто не узнал о ее местонахождении.

От небольшой избы, в которой под замком жила жена опального сына киевского князя, быстрым шагом удалялись двое – присматривавший за княгиней Мариной боярин Путша и какая-то девка, тащившая узел. Но всем было не до них. Пронесся слух, что помер сам князь Владимир!

Гудел Киев, гудел Вышгород, люди тянулись к Десятинной, потому как говорили, что князя положили там. Одно то, что князь помер, а другое – кто наследником будет?

Простому люду что? Им лишь бы поборов поменьше да жизнь спокойней. А вот бояре да купцы, что поторовитей, забегали, запереживали… Под кого вставать, под кого голову клонить? А ну как просчитаешься и не к тому примкнешь? Кузнец может лишиться своей кузни, но умение при нем останется, усмошвец и в малом городишке свои сапоги да порошни шить будет, кожемяка тоже работу найдет… А вот купец, коли разорят дочиста, может и не встать снова на ноги. Не говоря уж о боярах, которым и вовсе головы лишиться можно.

Вот и ломали головы, трясли бородами. Кинулись освобождать Святополка, все же как-никак князь, да старший сын Владимира, а того нет! Бежал Святополк из-под стражи, пока с его отцом суетились!

Путша вместе со всеми охал и ахал, делая вид, что ничегошеньки не ведает о побеге Святополка, поминутно крестился и в то же время зыркал по сторонам глазами, точно проверяя, как ведут себя остальные. Он уже успел отправить Марину в дальнее свое селище под пригляд верного слуги Порони, ей дали расторопную, но не менее преданную служанку Талю. И Пороне, и Тале было строго наказано бегства княгини не допустить, если что, так и особенно ее не жалеть. А пригляд чтоб был ежечасный:

– Ни на минуточку глаз с нее не спускать! Ежели сбежит, так я с вас самих шкуру спущу! Она хитра, а вы будьте хитрее. Но чтоб и обиды ей не было никакой!

Пороня только затылок поскреб, а хитрая Таля заверила боярина:

– Не бойсь, не упустим.

Путша надеялся на изворотливость Тали и силу Порони.

Он так задумался о Марине, что не услышал, как сбоку осторожно подошел боярин Еловит, потому, когда Еловит осторожно окликнул его, даже вздрогнул.

– Ты чего это дергаешься? Рыльце в пушку?

– Чего? Какое рыльце?

– Святополка ты выпустил? А княгиню его?

– Тьфу на тебя! Мелешь что ни попадя! – разозлился Путша. – Не ровен час услышит кто!

– А ты не трусь, я не из болтливых. Поговорить нужно. Отойдем?