Ярослава. Ворожея (СИ)

- Потому как не знает и она, - откликнулась Пряха. - Их мало кто ведал. Пожалуй, люди забыли о них. Вспоминай, Ворожея. Вспоминай!

И Пряха резко толкнула Ярославу, отчего та, закрыв глаза, полетела вниз.

И, уже летя на ходу сквозь облака грозовые и шум брызг морских, она расслышала шепот знакомый. Пряхин:

- Да отыщи того, кто в твое старое полотно завернут был. В нем связь с тобой. Жизнь и погибель. И воля его, как и твоя собственная, принадлежит только ему самому...

***

Элбарс не спал которую ночь. Он чуял, что все тело ноет, а разум просит покоя. Да только покой этот все не наступал никак.

Его светлицу украсили шкурами, из самой Степи привезенными, да подушками из дорогой парчи. Бархатом пол устлали. И лампадки с благовониями жгли ежечасно. Девки молодые, что остались в замке, держали крепкий кумыс в холоде, отчего тот подавался хозяину свежим, душистым. А ведь все не то...

Потому как кругом него пахло сладко. Так сладко, что в думах жили только мысли о ней - его огненноволосой красавице. Ни Степь больше не манила Элбарса-Тигра, ни невеста названная, - ничего. Только та, которую он видел лицом к лицу лишь однажды. А вот ночью, в грезах, снам подобным, - ежечасно.

И дева говорила с ним, будто бы была рядом. Советовала:

- Нужно укрепить город. Ощерить ворота-рвы пиками острыми, да оскалить стрелой степной. Зажечь огни в бойницах, что на аспидной смоле настояны. И ждать. Всякую минуту. Потому как Хан хитер и грозен. Он получит твое послание, и сам придет за тобой. Наступить час, когда степняки встанут плечом к плечу против того, кому еще недавно клялись в верности. Любой из них убьет тебя!..

И Элбарс слушал ее. Звал к себе воинов верных, приказывая тем:

- Вырыть рвы кругом Белограда. И на дне их установить пики наподобие тех, что мастерит лесной народ. Водой залить. Да не чистой, чтоб не замерзла. А с тиной - в ней и пик не видать, и примерзнуть накрепко не сможет. Так, схватится кромкой ледяной, а как ступит нога степняка, так и провалится, нанизав брюхо жадное на острое древко.

Воины кланялись своему брату, которому клялись на крови. И приказы исполняли точно. Да только больше не жали радостно руки. А все чаще испуганно шептались. Говорили, не дело это - против своих воевать. С обманом. И кровью, что родной многим была.

Шли дни, с каждым оборотом которых город ощеривался. Села, что наокол, затихали, принимая люд простой под знамя Белого Города. И всякому мужу здесь давали меч со щитом, а всякой бабе - травы.